происходило, как будто моё день рождение празднует весь мир и каждый день. Я мог зайти в любой дом и куда бы то ни было, я везде был другом. Понятие «одиночка» теперь было стерто. Люди создавали для меня условия.
Неприкосновенен, как святой и живая история. Благодаря открытию люди получили услуги, не имея претензий к сервису, исполнителям. Всё было слишком хорошо. Моя готовность к худшему ослабила ожидаемый удар.
За данное удобство и фееричность, я испытал обратное всему прекрасному – ненависть просвещенных умов мира, до того алчных и почерневших от низостей, что на вопрос «кто эти создания и как себя называют?», понимал, что не знаю ничего о тех, которых вижу. Низости не ко мне, а к тому, что даётся людям – к науке, а может и на самом деле – по отношению к людям. Проявленное ими, отождествляло их внутреннею суть. А если чистота отсутствует, значит, высыхают человечное, силы и стойкость.
Ненависть не коснулась сердца, но в памяти осталась зарубка о тех, кто зовётся «учеными мужами». Я прекратил разработки и просто сошел со сцены, хотя люди были настроены на новые открытия. Ударился в эгоизм. Воплощался и воплощал по собственным желаниям идеи, но создателем себя не считал. Мне требовался минимум животного в рамках человека – сон, пища, гигиена.
Отказ от общения, отношений, принятие приходящих идей, не принадлежащих мне в действительности и общение с животными, выявили и вывели алгоритм новых открытий, но не в области технологий. Я считал себя проводником и только, между 2 точками разных Вселенных, не связанных друг с другом. Перерабатывал энергию из 1 точки и питал 2-ую.
Как мои изобретения были особой пищей для людей, также и я был эксклюзивным яством для космоса. Мы и наши проявления – пища для него и Вселенной. Эти созидательные центры не одно и тоже.
Космос – мысли и энергии, передаваемые нам. Вселенная – забота. О нас и наших желаниях, наши действия и события, шея и голова, мужчина и женщина. Мы батарейки для преобразования божественной энергии по имени жизнь.
Моё ставшее вечным «Я» жило собой в каждом из изобретений, пока горел в себе и тлел снаружи.
Еще раз все сначала, или «Небесный переход»
Единственными моими приближенными стали две рыбки и еж. Рыбы – Карпио и Голиаф, соответствуют харацину и карпу. Живут в каплях, которые плавают отдельно друг от друга по комнате. Никаких аквариумов. Я никогда не любил приборы или их множество, поэтому и дал водным то, чем и в чем они живут. Сколько всего бы не приходило мне на ум, универсальность природы и её проявления будь то в дожде или цветах всегда поражали. Все идеи были лишь её производными.
Год. Так больше не говорилось. После 5 апокалипсических катастроф люди застроили небо городами – небесными городами. Оставшиеся 4 стихийные бедствия на поверхности Земли были не страшны. Время сбилось.
Люди уже по-другому
