пить по утрам коньяк?») За 11 лет своей деканской карьеры я очень редко встречал в редакционных колонках похвальное слово. Каждая моя инициатива встречалась в штыки, и отчеты о моей деятельности неизменно содержали намеки на некие тайные темные мотивы, которые якобы двигали мною, причем все это иллюстрировалось соответствующими далеко не льстящими мне фотографиями. Хотя, конечно, за качество фотоматериала я должен взять ответственность на себя.
Итак, ко мне в кабинет являются трое репортеров. Мы встречаемся регулярно, раз в месяц. Я смотрю на этих молодых мужчин и женщин, одетых в футболки, свитера и джинсы, и пытаюсь прогнозировать, кто первым из них оденется в костюм-тройку или его женский эквивалент. Может быть, передо мной будущий Франклин Рузвельт, Уайнбергер или Энтони Льюис?
Но вот начинается турнир. Популярная среди студентов преподавательница, ассистент, не получила постоянного контракта. Что это – изгнание всех хороших преподавателей? Особенно женщин? Что я могу сказать по этому поводу? Им известно, что я никогда не комментирую вопросов, связанных с той или иной личностью, но готов в энный раз объяснить нашу позицию по сложным кадровым проблемам. На мой взгляд, проводимая нами политика справедлива. (Студенты-репортеры часто меняются, поэтому приходится по многу раз объяснять одно и то же.) Мой ответ кажется им патерналистским, снисходительным и вызывает кривые усмешки. Можно быть уверенным, что это интервью они снабдят высказываниями – наверняка анонимными, – подвергающими мои утверждения сомнению.
Сейчас в университете горячо обсуждается реформа образования. Я слыву проводником идеи внедрения жесткой программы, которая придаст процессу обучения определенную четкость. Поэтому меня спрашивают: отдаю ли я себе отчет в том, что это ограничит свободу студентов? Почему студентам самим не определять, какие занятия и в какой мере посещать? Почему их лишают власти самостоятельно составлять для себя программу обучения? Это очень серьезные и вполне обоснованные вопросы, и я стараюсь отвечать как можно подробнее. Я говорю об ответственности преподавателей, свободном обучении, необходимости всеобщего изучения наук и гуманитарных дисциплин и многом другом. Завтрашняя газета выйдет с шапкой: «Загоним студентов в аудитории!»
В последние 5 мин интервью я демонстративно и часто поглядываю на часы. Репортеры всегда не торопятся уходить, но мне предстоит собрание факультета. Посетителям приходится все же покинуть мой кабинет, когда президент Бок и члены комиссии управления начинают собираться на планерку перед началом факультетского сбора.
15.45
Ежемесячное собрание факультета гуманитарных и естественных наук проходит, как хорошо отрепетированный балетный спектакль. Вместо сцены – внушительный Факультетский зал рядом с моим кабинетом. Это самое красивое, по общему признанию, место в университете. На стенах развешаны портреты знаменитых профессоров и президентов,
