style="font-size:15px;"> – Что с моей ногой?
Вопрос застает Криса в расплох. Это точно не то, о чем он хотел бы говорить сейчас.
– Ее нельзя было спасти?
– Я не врач, – оправдывается Крис. – Говорят, она была перебита, колено в щепки.
Он хочет сказать что-то еще, но я обрываю его грудным стоном, похожим на вибрацию старого телефона.
– Я рад, что ты выжил. Чтобы не случилось, ты всегда можешь на меня рассчитывать.
Не могу сдержать улыбку. Крис – самый добрый чудак, которого я знаю.
– Я тут подумал: ты же еще и на гитаре играешь. Подтянуть уровень, и можно…
– Нельзя. Я буду пытаться.
Крис натужно и звучно сглатывает. Хочет сказать, что это невозможно, но не позволяет себе.
– Я бы мог уступить свое место…
– Заткнись, Крис! Не беси меня.
Аппарат над ухом ускоряет пищание. Адская машина.
– Ты не рассказал про себя. Как ты?
Кажется, я стал различать шаги медсестры в коридоре. Несется, недовольная.
– Да… – он показывает рукой на гипс и пожимает плечами. Опять виноватое выражение лица.
Дверь распахивается. Вот она, с алым лицом, сдувает прилипшую челку со лба.
– Так, дорогой мой, прием на сегодня окончен.
Не пойму, к кому из нас она обращается. Крис тянется за костылями. Напоследок трогает меня за руку.
– Ты ни в чем не виноват, слышишь? – я держу его глазами словно руками за грудки. – То, что ты пострадал меньше остальных, – лучшее, что могло случиться. Не вини себя. Обещаешь?
Он ковыляет к выходу. У двери останавливается, оборачивается.
– Я сделаю все, – говорит он одними губами.
Мне удалось поговорить почти со всеми.
Джейк заявил, что теперь не сможет жить спокойно.
– Я смотрел смерти в глаза, – кричал он.
Мы разговаривали на громкой связи.
– У меня так все болит, – продолжал он, – но это не важно. Совсем не важно. Я жив, и я был так близок к смерти. И ты, Мэтт.
Я не понимал причин его радостного возбуждения.
– Это такой материал! Только подумай! И наши песни! Они обретают совсем иной смысл. Мы не просто придумали красивые рифмы. Мы прошли через все это. Мне чертовски больно, но это огромная удача. Не поверишь, я чувствую себя самым мерзким человеком от того, что радуюсь нашему поражению, и в то же время невероятно воодушевлен.
Помню как он замолчал, точно бегун не рассчитавший силы на длинной дистанции.
– Мэтт, ты здесь? На связи?
– Да.
Так паршиво я себя давненько не чувствовал. Пытался понять, почему. Безуспешно.
– Как бы все не развивалось дальше, ты будешь частью группы. В любом амплуа. Слышишь?
– Да.
– Как только поднимусь с койки, первым делом приду к тебе. Будем с тобой долго и нудно разговаривать. Как мы умеем. Соберем все дерьмо, что есть,
