туманности, планеты.
Я замолчал, потому что шум в ушах стал слишком сильным, а свет люминесцентной лампы высасывал мои внутренности.
– Ну? Забыл?
Я не забыл.
– От Альфы Пса до Веги и от Беты Медведицы до трепетных Плеяд Они простор н-небесный бороздят.
О нет. Только не это.
– Творя во тьме свершенья и обеты, – я почти шептал.
– Громче говори, – велела Клара Ивановна.
– О пыль миров, о роль священных пчел.
– Не жуй слова. Произноси внятно.
– Я исследил, измерил, взвесил, счел, Дал имена, составил карты, сметы.
Осталось последнее трехстишье. У меня в горле пересохло, и уши были готовы взорваться.
– Но ужас звезд от знанья н-не потух.
Я замолчал, потому что мне надо было отдышаться.
– Мы помним все: н-наш древний темный дух…
Я спрятал руки за спину, потому что пальцы начали непроизвольно шевелиться. Я почувствовал судорогу. Обычно мои пальцы плохо выглядят, когда их сводит.
– Ах, н-не крещен в глубоких водах Леты, – выдохнул я.
Буква «н». В этот момент я ее просто ненавидел.
Клара Ивановна долго молчала. Кажется, еще дольше, чем я отвечал.
– Ну что ж? – сказала она, – Видно, что не готовился. Стихотворение только сегодня прочитал первый раз, да?
Не первый, но я решил об этом не говорить.
– Ладно, садись. Придется поставить тройку. В следующий раз готовься заранее.
Я пошел на свое место.
– Вундеркинд, блин, – хмыкнул Саша Соколов.
Он и его соседка по парте Таня захихикали.
То ли Клара Ивановна услышала, то ли просто так совпало, но следующим она вызвала именно его. Саша Соколов вышел и бодро прочитал стихотворение Осипа Мандельштама «Железо». Ему поставили пятерку.
Ему всегда ставили пятерки – он был отличником. У него была только одна четверка – по химии. Учителя говорили, что Саша Соколов и Женя Смольникова получат серебряные медали, а Вика Веревкина – золотую.
Я завидовал. Я тоже хотел бы получить медаль. Но с моими устными ответами это невозможно.
Мне вновь стало стыдно за то, как я прочитал свое любимое стихотворение.
Весь оставшийся день я чувствовал себя космонавтом в вакууме. Все было не так. Слишком яркий свет, слишком громкие голоса, слишком неудобные ботинки, слишком сильно швы свитера впивались в плечи.
На перемене в класс вошла Зоя Викторовна и сказала, что после пар я должен пойти к Ольге Алексеевне, нашему школьному психологу.
Мне было очень страшно, что я сделал что-то не так, и оставшиеся две пары (геометрия и английский) я нервничал.
Почему меня вызвали к психологу?
После пар я собрал рюкзак и пошел к Ольге Алексеевне.
По всему кабинету были развешаны детские стенгазеты про психологию, профессии, экологию и
