с негодованием.
– Было очень вкусно! – заверил ее папа.
– Я не для того нанимала повариху, чтобы самой у плиты стоять! – верещала мама.
Тут надо сказать, что у мамы всегда было несколько но… Во-первых, она всегда говорила «я» вместо «мы», даже когда речь шла о такой несомненной детали, как приехать с работы вместе с папой. Во-вторых, мама терпеть не могла заниматься не своим делом, например, мыть посуду или готовить пищу.
– Для этого есть посудомоечная машина и повариха! – негодовала она.
И, в-третьих, она не занималась воспитанием детей. Маринка не смогла бы назвать такого часа или минутки, когда мама обняла бы кого-нибудь из своих детей или почитала на ночь сказку! Иногда у девочки возникало сомнение, а является ли мама родною матерью для нее и для ее братьев и сестры?
И тут мама вбежала в комнату Маринки:
– Вставай, нечего бока пролеживать! – набросилась она на дочь. – Ишь, разлеглась!
– Дорогая, может, они отравились, – вмешался папа, прерывая грубые шлепки и тычки, которые щедрой рукой наносила мать дочери.
– О, я не в состоянии этого вынести! – заорала мать. – Как хочешь, но я одеваюсь и на работу!
И помчалась, топоча ногами, в родительскую спальню.
– Но нельзя же их оставлять в таком состоянии? – бросился за нею вслед, папа.
– Вызови врача, вызови «скорую», но от меня отстань! – продолжала вопить мать, с грохотом пролетая в прихожую.
Маринка слышала, как отъехала машина, слышала, как отец говорил по домашнему телефону, перечисляя симптомы, но пошевелиться не могла, страшная слабость была тому причиной.
– Ну и как ты себя чувствуешь?
Поспешай в нормальном, привычном виде взобрался, ловко цепляясь за одеяло, на кровать к девочке.
– Вот бы мою мать в капсулу засунуть, – прошептала Маринка.
– Чтобы она стала прежней? – уточнил Поспешай.
– Мамой! – мечтательно улыбнулась Маринка.
– Сомневаюсь, что капсула ей поможет, – покачал головой Поспешай, – некоторые люди рождаются с уже готовыми планами. Карьера становится главным делом их жизни, а семья, дети – второстепенным. Сущность таких людей – черствость, жестокость, узколобие.
– Узколобие? – переспросила Маринка, с трудом, но садясь в постели.
– Конечно! – кивнул Поспешай и произнес с грустью в голосе. – Твою маму не переделать!
– А жаль! – Маринка огорченно всхлипнула. – Я бы так хотела простого поцелуя с ее стороны!
– Честное слово, – горячо продолжила она, спуская ноги с кровати, – мы, ее дети, будто и не ее дети вовсе, а сироты!
– Так скажи ей об этом! – посоветовал Поспешай, печально улыбнувшись, лучики света пробежали по всем морщинкам его лица.
– А античным богом ты выглядел красивее! – сказала тут Маринка.
