из-за плеча Ральфа позволил себе вставить:
– Поэтому Ральф и созвал сбор. Чтобы решить, чего нам делать. Мы пока что у всех спросили, кого как звать. Вот это Джонни. Эти двое, они близнецы, Сэм и Эрик. Кто Эрик? Ты? Нет, это Сэм…
– Я Сэм…
– А я Эрик.
– Я всем предлагаю познакомиться, – сказал Ральф. – Я, например, Ральф.
– Так мы ведь уже, – сказал Хрюша. – Мы же только что спрашивали.
– Мы не младенцы, – сказал Меридью. – С какой стати мне называться Джеком? Я – Меридью.
Ральф посмотрел на него искоса. Да, это был голос человека серьезного, который знает, чего он хочет.
– Потом этот, – Хрюша уже разогнался, – ой, я забыл…
– Ты чересчур много болтаешь, – сказал Джек Меридью. – Заткнись, Жирняй.
Раздались смешки.
– Вовсе он не Жирняй, – крикнул Ральф, – его истинное имя – Хрюша!
– Хрюша!
– Хрюша!
– Ой, Хрюша!
Тут раздался настоящий взрыв хохота, хохотали все, даже самые маленькие. Смех вдруг сплотил мальчиков, и только Хрюша остался вне этого тесного дружеского кружка. Он залился краской, насупился и опять занялся очками.
Наконец смех замер и продолжилась перекличка. Был тут Морис, второй в хоре по росту после Джека, но плотней; он все время улыбался. Был тощий дичок, которого никто не знал; погруженный в себя, он скрытно держался в сторонке. Пробормотал, что зовут его Роджер, и снова умолк. Билл, Роберт, Харольд, Генри; тот мальчик из хора, который упал в обморок, теперь сел, прислонясь к пальмовому стволу, бледно улыбнулся Ральфу и назвался Саймоном.
Потом Джек сказал:
– Надо решить, как нам спасаться.
Пронесся гул голосов. Совсем маленький мальчик – Генри – объявил, что он хочет домой.
– Тише вы, – проговорил Ральф рассеянно. Он поднял рог. – По-моему, чтобы решать, сначала надо выбрать главного.
– Главного! Главного!
– Главным могу быть я, – без обиняков сказал Джек, – потому что я староста и я запеваю в церкви и до-диез могу взять. Снова гул голосов.
– Ну и вот, – сказал Джек, – я…
Он запнулся. Черненький – Роджер – наконец-то расшевелился, он предложил:
– Давайте проголосуем.
– Ага!
– Голосуем за главного!
Выборы оказались забавой не хуже рога. Джек было начал спорить, но кругом уже не просто хотели главного, но кричали о выборах и чуть не все предлагали Ральфа. Никто не знал, почему именно его; что касается смекалки, то уж скорей ее проявил Хрюша, и роль вожака больше подходила Джеку. Но Ральф был такой спокойный, и еще высокий, и такое хорошее было у него лицо; но непостижимее всего и всего сильнее их убеждал рог. Тот, кто дул в него, а теперь спокойно сидел на площадке, держа на коленях эту хрупкую красивую штуку, был, конечно, не то что другие.
– Который с раковиной!
– Ральфа, Ральфа!
– Пусть
