но тропы к нему разные идут. Кто отстанет, может по другой тропе пройти, по Гунькиной. Она короче намного, хотя Виктору не понравилась. Затаилась тропа, неприветливая такая, на первый взгляд лысая, как затылок у профессора, а что-то из нее дышит в спину и шепчется и вошкается. В общем, Виктор на профессорскую тропу свернул, длиннее, да безопаснее, там все-таки впереди Страус прошел, весь огонь на себя принял. Остальные по Гунькиной дорожке засеменили. Только Макс отстал. Согнулся пополам, воздуха глотнул, словно подкошенный.
Виктор решил, что он сейчас упадет и придется к нему вернуться и побег весь насмарку, и пайка лишат, да не бросать же его. Нет, разогнулся, воздуха набрал и опять засеменил, догоняя профессора. Ничего, дойдут, курочки, ведь не ради игигов стараются, а свое назад возвращают, свободу драгоценную. Хотя на Земле может и нет уже свободы никакой. Об этом не хотелось думать и он побежал по тропе, четко, ровным шагом, сберегая дыхание. И хорошо так было, когда браслет не пикал и рация молчала. Только надо до заката успеть в туннель нырнуть, потому как твари выйдут из джунглей и клыки у них будут как сверла, а глаза как блюдца.
Глава 6
Вот сучье вымя, стервячьи яйца! Ни зги в этом проклятом туннеле не видно. Только дыхание Мэри слышно впереди где-то, да фонарик пана Варшавски мигает и тухнет. Ровно на пол локтя он светит, а дальше туннель свет поглощает, словно младенец молоко высасывает. Нет света и направления нет, планшет выключился. Не надо было в этот чертов туннель соваться. Прошли бы они по чужой тропе, она туда же ведет. Хищников он меньше боялся, чем чертовой неизвестности. То тени мечутся, то вдруг всхлипывать начинает пустота сзади, где уже трое протопало. Да так пищит, словно ребенок плачет. Огоньку бы сейчас, проклятье, и глотку продрать чем-то позабористей, чем остатки воды в игигском термосе.
– Эй, там, впереди, не спешите, кони. Не нравится мне этот туннель.
– Да, мне тоже, – просто отозвался Стефан, без всяких своих обычных колкостей и философских притч, которые обычно из него сыпались как горох из дырявого мешка, – давай догоняй, вместе пойдем.
– А смысл?
Мэри молчала, шла ровно, только дышала через рот. Говорил ей, нельзя так дышать. А если тут газы природные, Черной подпущенные? Волновался он за Машеньку… Вместе идти, – нет резона. Ну, собьются они кучей и выплюнет туннель огненный шарик, как час назад, когда он Макса ждал, и завалит всех, так и останутся косточки в самой жопе планеты.
Сыро здесь было, как в канализации. Может туннель и был канализацией для этих гигантов, которые здесь лабиринтов настроили. Липкая дрянь комбинезон испортила, и теперь стало в нем мало пользы, а защитное поле процентов на тридцать работало. Ну, помирать, так помирать. Все же не от непосильного труда на благо игигов, а при попытке к бегству, что, конечно, почетнее намного. Впрочем, на Земле ведь не узнают. Напишут, пропали в лесах Черной и все.
Он ощупал стенку. Слизи вроде меньше стало и запах почище.
