Интересно, кого он привез, курица вареная?
– Приветствовать! – гаркнул игиг и Виктор сразу окрестил его «петухом гамбургским». – Всем стоять смирно.
Что-то еще он там командовал, молоденький видно был, людей еще боялся. Это правильно, гнида, нас положено бояться, потому что нас много, мы все если встанем, так тебе мало не покажется. Виктор проорал вместе со всеми дурацкое приветствие, а сам смотрел, когда же тварь приблизиться на расстояние удара. И еще перед Страусом было почему-то неудобно. Можно было сказать, что между ним и его кибером сложились особые отношения. И в любом другом случае Виктор принял бы такое поведение машины за чудо из чудес, но сейчас надо было спасать свою жизнь, так что придется предать тебя, птичка стальная.
А игиг все разливался, да на чистом английском, с языком у них видно не было проблем. Что-то там о графике и плане, о том, что их группа самая растакая, все время отстает и что по великому игигскому плану все группы в конце пути должны одновременно сойтись. Это он уже слышал сотню раз, да только не было ему дело до игигских планов. Вот где они сидели, по самое «не хочу». И тут игиг выпустил арестанта, даже у Философа челюсть отвисла. Ну и творят игиги беспредел! Это была девочка лет тринадцати с подвязанной грязной тряпкой рукой. То ли она у нее усохшая была, то ли сломали ее изверги. Волосы сострижены, глаза навыкате, в общем, не ребенок, а цыпленок в шоке.
«Ну, держитесь, твари!» – взревел Виктор и рубанул рукавом по полю игига. Пробрало его до самых пят, комбинезон, понятное дело, рассыпался, по всему телу разряд прошел, словно током со всей дури дали. Но открылось поле, не надолго совсем, едва-едва он успел шокер вздернуть и кнопку нащупать. А потом уже он увидел, как игиг валяется и от боли корчится, а рядом Варшавски криво усмехается и в руках у него дубинка, которую он яростно опускает на белобрысую тварь.
Шокер в траве валяется, и толку от него, что от божьей росы. Страусы стоят, застыли, только индикаторами мигать перестали, ситуация, значит не штатная, ищут в программе, как реагировать. Убить арестованных они не могут, ибо должны их наоборот от среды защищать, но и начальника как-то спасать надо. Так что, пока у врага ступор, оседлаем летающую «тарелку».
– Всем к тарелке! – крикнул, голос сорвал, все рванули, только пятки засверкали. Молодцы, ребятушки, уже побегами закаленные. – Люк справа, бегом!
Он через кочки запрыгал, как цапля, только что крыльев нет. Эх, свобода, как ты сладка! Еще пара шагов… Он остановился. Все возле трапа толклись, и вдруг он понял, что опять не так. Ветром холодным повеяло и принес этот ветер запах с болота, противный такой, с гнильцой.
– Что?
Чего стоят, сейчас Страусы проснутся, так всем всыплют по первое число… Он подбежал к трапу и вдруг понял все без слов и остановился. Руки безвольно повисли и отчаянье горло придушило. Девочка-то эта была не простая. Он ее издали не разглядел. Пожалел еще, бедненькая, совсем ребенок и ручка сломана. Теперь понятно все.
