style="font-size:15px;"> Бабушка глубоко вздыхает.
– Ну ладно, – говорит она, – но только чтоб ты потом ушёл из моей кухни. Неси бумагу и карандаш.
Фридер несётся в детскую и ищет бумагу и карандаш. То есть он не ищет, а просто бегло оглядывается вокруг и сразу кричит:
– Я ничего не могу найти, ба! Ты принеси!
– Разве я твоя служанка? – отзывается бабушка. – Кто хочет писа́ть, ты или я? Ищи как следует!
– Всё нужно самому делать, – ворчит Фридер, но ворчит очень тихо, чтобы бабушка не услышала.
Он ищет как следует и находит большой красивый лист бумаги. На нём ещё ничего нет, только грязное пятнышко. Но это ничего. И карандаш он тоже разыскал. Синий.
Взяв карандаш с бумагой, Фридер снова несётся на кухню и протягивает всё бабушке. Она вытирает измазанные мукой пальцы о фартук, глубоко вздыхает, берёт бумагу и карандаш и кладёт бумагу на кухонный стол, рядом с миской теста. Потом она пишет очень крупно: «БА». Синим карандашом. Это выглядит красиво.
Фридер с интересом смотрит.
– Что это? – спрашивает он и показывает на буквы.
– БА! – говорит бабушка. – Ты ведь меня так иногда называешь, верно? С длинным словом тебе ещё не справиться, а две буквы будут в самый раз. Ну вот, а теперь ты это сам напиши. Но только в своей комнате. И пиши аккуратно, ты меня понял?
– Ну конечно, – кричит Фридер, хватает лист и карандаш и исчезает в детской.
Там он садится на пол, кладёт лист перед собой и рассматривает буквы. Внимательно и долго. А потом начинает писать. С буквы «Б». Она похожа на крючочек с половинкой бублика внизу. Это совсем просто. Так думает Фридер. Он решает начать с половинки бублика. Приставляет карандаш к бумаге и рисует полукруг. Вот. Но получилось совсем не так, как у бабушки. Бабушкин полукруг круглый. У Фридера он угловатый. Надо попробовать ещё раз. Кажется, получается уже лучше… Фридер сильно нажимает карандашом, и – чик! – на бумаге дыра.
«Ну ладно, – думает Фридер и сопит, – бублик – это трудно. Попробую крючок». Это должно быть легко. Он высовывает язык и принимается за дело. Палочка вверх, палочка вбок. Так. И что же? На бабушкино «Б» это не похоже. Это какие-то каракули. Бабушкино «Б» гладкое и прямое, а его – какое-то извилистое, да ещё и с дыркой. Безобразие!
Фридер недоволен. Писать очень тяжело. Этого он не ожидал. Может быть, с буквой «А» дела пойдут лучше. Даже наверняка. «А» выглядит совсем-совсем просто. Её сумеет нарисовать даже младенец.
И Фридер начинает: палочка наискосок вверх, палочка наискосок вниз. А теперь ещё маленькая чёрточка между ними. Но чёрточка не получается. Она вдруг оказывается совершенно в другом месте. Фридер даже не знает, как так получилось. И пробует ещё раз: маленькая чёрточка между двумя другими.
И тут карандаш ломается.
– Да что ж это такое! – Фридер в ярости бросает карандаш в угол и смотрит на свои каракули. «А» у него почти получилась. Но только почти. Писать тяжело. Он не умеет писать. Вот невезуха!
И он громко рычит:
– Да
