начинаю чувствовать себя в своей стихии. Несколько поворотов и прямых – и я буду в своей уютной лачуге.
Уют. У каждого он свой. Кому-то достаточно соломенной подстилки на полу, а кому-то мало кровати с позолоченными спинками. Мой уют – это сесть в потертое красное кресло, растопить небольшой камин и выпить горячего из нержавеющей фляжки, закусывая кусками рассыпчатого сыра, ржаными булочками с кунжутом, которые за время хранения превратились в сухари, а если повезет, то парой томатов, слегка подсоленных и сдобренных оливковым маслом. Этих продуктов здесь мало, кто пробовал их, а кто и не пробовал вовсе. Один знакомый сказал мне: «В любом деле главное – понять систему, а система такова, что не важно, что у тебя есть. Главное – это связи». У меня они есть. Точнее теперь – были. Если я не найду Мамонта, то о некоторых «благах» можно забыть на некоторое время, пока не появится очередной болван. Иногда этот срок бывает незаметен. Иногда проходят годы, прежде чем мне удается найти очередной вариант для симбиоза.
Что за… Я ошибся. Сквозь темноту я вижу, как мне навстречу молниеносно движется фигура в балахоне. Она движется легко и грациозно. Мне нужна всего секунда, чтобы достать «Шершня», заряженного тяжелым металлом, спрятанного за плащом, но… секунды не хватает. Я чувствую боль. Моя голова будто раскалывается на части. В свете пролетающего эхолета последнее, что я замечаю, – глаза человека, скрытого под капюшоном, а затем темноту…
Мои веки еле-еле разлипаются, и я узнаю черты помещения. Я дома. Но как? Что это все значит? Я встречался со многими странностями, но оказаться в своей берлоге после непонятной стычки с людьми, которые за тобой следили, – это из ряда вон выходящее.
– Я вижу, ты пришел в себя, – слышу я голос. Он мне знаком. Я всегда стараюсь замечать мелочи, спрятанные в каждом человеке. Голос. Нежный. Мягкий. Женский. Без сомнения. Виви. Моя голова тяжела, а руки связаны так сильно, что придется некоторое время повозиться с этими путами.
– Виви, – начинаю говорить я, намеренно показывая, что я ее узнал. Во рту пересохло, и я отрываю язык, прилипший к небу. Чувствую металлический привкус.
Она снимает капюшон, открывая темные локоны. В небольшой проем окна врывается свет от жалкой и кривой неоновой вывески, смонтированной на доме напротив. «Lost Heaven». Смешно и грустно одновременно. За время, проведенное здесь, мои глаза привыкли и к меньшему, и сейчас я мог различить Виви, как в ярких лучах солнца, которое словно намеренно обходило стороной этот кусок дерьмового мира с его зловонными свалками. Виви подносит к моим губам фляжку с прохладной жидкостью. Я жадно пью. Мне не важно, что в ней. На меня не действуют никакие средства, помогающие развязать язык. Но это просто вода. Качественная вода. Не отсюда. Я знаю.
Виви молчит. Она ждет продолжения. Сколько раз я был с той стороны и смотрел на людей, сидящих передо мной со связанными конечностями.
