перестает кричать, и когда наступает тишина, страх в моем теле исчезает, будто его никогда не было. Амира берет его на руки, прижимает к себе и встает на ноги.
– Сейчас вернусь, – говорит она мне одними губами.
Я киваю и смотрю, как она несет мальчика в коттедж, расположенный через несколько дверей отсюда.
– Что с ним? – спрашиваю я.
– Нам удалось спасти нескольких детей до того, как их отправили в лагеря, – говорит Миша, провожая ее взглядом. – Мы всегда стремимся к этому: найти их, когда они пересекают границу, открыть портал и доставить их сюда, в безопасное место, пока их не схватили стражники Арьи. Но и Мордеус, и королева наблюдали за нами. Мордеус не хотел, чтобы его подданные покидали его королевство, а королева хотела, чтобы любой фейри теней, которого поймают на ее землях, либо работал в ее лагерях, либо был мертв. Наши попытки организовать процесс на каждом шагу подрывались необходимостью соблюдать секретность. – Он кивает в сторону дома, куда зашла Амира с ребенком. – В конечном итоге слишком много детей провело в лагерях недели до того, как мы смогли их забрать, а некоторые так и не оправились от пережитого.
– Что она с ними сделала? – спрашиваю я.
Он качает головой:
– Всего мы не знаем. Но мне известно, что она отправляла их в шахты.
– В шахты?
Он долго смотрит на меня, и мне интересно, читает ли он все мои мысли, видит ли всю мою душевную боль за эти разделенные семьи.
– Я говорил тебе, что можно найти в недрах Гоблинских гор.
– Камни огня, – шепчу я.
Миша раскачивается на пятках, скрестив руки на груди.
– Она двадцать лет отправляла детей Неблагих в эти шахты. Если бы она не пополняла свой запас камней, цена ее проклятия убила бы ее задолго до того, как ты его сняла. Она утверждала, что захватывала Неблагих в плен в качестве предупреждения – что она пыталась удержать их подальше от ее земель, защитить свой народ… но правда заключается в том, что эти дети были нужны ей, чтобы добывать камни огня – чтобы она могла пережить проклятие.
– Но почему дети Неблагих? – спрашиваю я. – Потому что они маленькие? Разве они не беззащитны?
– Дело не только в том, что дети маленькие, хотя это помогает. А в том, что у молодых фейри есть врожденная способность ощущать в породе камни огня. Это чувство с годами исчезает. А почему Неблагие? Возможно, из-за их дара тьмы, или, возможно, потому, что ее сердце наполнено мерзкой ненавистью. Некоторые так и не вернулись, а те, кто вернулся… – Он качает головой и произносит остальное прямо в моем сознании.
«Большинство взрослых погибло бы, столкнувшись с ужасами недр этих гор».
Я почти боюсь спрашивать, но остатки детского страха все еще цепляются за меня.
– И что же там? Что живет в той темноте?
– Чудовища, обитающие в недрах Гоблинских гор… нельзя получить доступ к великой силе, не преодолев великие ужасы.
– Но она не преодолевала их. Она заставила детей делать это за нее, – мрачно говорю я, и ярость закипает
