style="font-size:15px;"> Те, кто пропал: пропавшие и пропащие.
Когда доводится дисквалифицировать близких людей до ранга чужих, самое скверное в этом не то, что предстоит дико и долго скучать – если уж не по ним, то по тому светлому образу совместно проведённых моментов, который продолжит неизбежно до навязчивости всплывать в воспоминаниях. И не то, что кошки примутся скрести на опустевшем участке души, наотрез отказываясь зализывать раны. И даже не то, что после подобных разочарований одиночество засасывает по мере того, как сходит на нет способность доверять и открываться. Самое скверное, что в мире появляется совершенно чужой, в лучшем случае равнодушно, а в худшем враждебно настроенный к вам человек, который видел вас в таких состояниях и знает о вас такие подробности, какие вы могли бы допустить лишь к сведению кого-то родного и любящего вас.
***
Рекомендуется быть собой со всеми и в любых ситуациях. Интересно, с какой стати, если далеко не всех я собираюсь с собой знакомить.
***
Мне кажется честным не распространяться перед теми, чьё мнение мне, в свою очередь, глубоко безразлично.
***
Злопамятство – странное слово: оно будто подразумевает избирательную память только на плохое. Моя же память феноменально развита на события любой коннотации.
***
О долгах лучше не забывать, чтоб момент отдачи не заставал врасплох, как бы поздно он ни наступил. В конце концов, на Страшном суде придётся вспомнить и о более старых грехах. Ошибки не имеют срока давности.
***
Я никогда не смиряюсь с тем, что считаю неправильным и что меня не устраивает. Обобщить всё попадающее под эти характеристики можно двумя категориями: системы, которые являются гнилыми насквозь, но предпочитают продолжать функционировать по инерции лишь бы не поправлять своё несовершенство, и люди, попустительствующие или даже способствующие несправедливости.
***
Когда рот, расположенный на абсолютно пустой голове, исторгает заумные складные фразы…
Когда человек, годами страдавший от совокупности проблем, утверждает, будто за одну ночь переродился и стал счастливым, хотя ещё накануне вёл себя как запутавшийся в себе, загнанный в угол и по любому поводу включающий защитную реакцию ребёнок…
Когда кто-то, кого давно знаешь, резко начинает вести себя несвойственным ему образом, заверяя, что он всегда был таким и пора бы давно к этому привыкнуть…
И внутренний голос, и здравый смысл наперебой твердят не верить в навязываемую чушь. И всё же непроизвольно поддаёшься провокациям, усомнившись в том, что смутно продолжаешь считать истиной.
Густые клубы пускаемой в глаза пыли застилают на мгновение взор, оседая на ресницах. Но, проморгавшись, отчётливо видишь сквозь них правоту своих изначальных подозрений и предположений.
***
