же язвой? Если так, то лучше с Туськой с черешни, башкой вниз, и в заплыв в ванной, с камнем на ноге.
– И Кошмарика забери из моей квартиры, плиииз, – заканючила я, сделав вид, что не слышала восхитительного вопроса.
– Из моей, – прокаркала Аграфена старшая и закашлялась. Видно табачок, смешанный с «веселым топпингом» оказался крепковат. – Ты живешь в моей квартире, тезка. Не забывай. Сама почему не можешь своего мохнатого утырка забрать? Опять накосячила? В этот раз что? Соседи обещали за лифт накостылять, или снова у тебя в тополиный пух упала лупа? Больше не собираюсь восстанавливать сгоревшие лайбы твоих несчастных соседей.
Ну надо же, вспомнила. Между прочим у лифта трос порвался сам, я только котика хотела спасти из шахты и… Короче, там чистая случайность была, как и в случае с лупой. Кто ж знал, что солнце так преломится в дурацком стекле точно в полдень. Разве что Вангелия Светлая, чтоб ее черти драли.
– Ба, у тебя поживу, можно? – вздохнула я, не зная, как объяснить «милой» старушке, почему я ковыляю по пустынному шоссе, грохоча чемоданом, как адской колесницей. – Тут такое дело…
– Я всегда говорила моему несчастному сыну, что связываться с женщиной у которой в руках постоянно заряженная атомная бомба – это моветон. Он не послушался. И даже то, что тебя назвали в мою честь, совсем меня не восхищает. Ты продукт своей матушки, бог ее простит. Очень надеюсь, что мой сын смотрит сейчас из-под земли…
– Ты наверное хотела сказать, с неба? – вякнула я, пытаясь выковырять колесико чемодана из выбоины в асфальте.
– Нет, таких, как он на небо не пускают. Короче, что я хотела сказать, пока ты меня не перебила?
– Что ты меня любишь?
– Куда ж деваться. Кровь все-таки, хоть и разбавленная дурью. Заберу твоего облезлого уродца, буду у тебя через час, – хмыкнула бабуля. Я даже не успела спросить, откуда она знает где меня искать. В ухо понеслись долгие, похожие на стоны грешников, гудки. Точно будет, минута в минуту. Сомневаться не приходится. Она всегда находила меня, где бы я ни была. Наверное из ада бы меня достала, чтобы вынести мозг. Я скатила кофр под насыпь, сползла за ним, уселась прямо на землю и…
Короче, от мамы мне досталась не только хроническая неуклюжесть и неудачливость. Бабушка права – моя мама была сто рублей убытка. Она и погибла нелепо. Просто заснула, когда перебегала дорогу. У мамули была нарколепсия, состояние, когда человек засыпает в самых неподходящих для этого местах. Нет, я не переняла от нее восхитительную экзотическую болячку, это было бы даже для меня слишком. Но уснуть я могу где угодно и когда угодно, даже невзирая на то, что меня ищут мордовороты маньяка, и явно не для того, чтобы козинаками угостить. Я свалилась рядом с драгоценным кофром и смежила веки.
– Здесь она. Споймалась, курица, – словно гром, раздался надо мной насмешливый мужской голос. Я подскочила, как ужаленная, встала на карачки и со скоростью подстреленного зайца дезориентировано поползла, подчиняясь инстинкту
