три с половиной градуса к правому борту, – говорят из Йоганнесбурга.
– Есть, – говорит Кларетт с подбитым глазом, в левом кресле.
– Траектория восемьдесят восемь.
– Да, – откликается Грейви в центре.
– Курс относительно каспа?
– Отклонение примерно восемь градусов, – подала голос Юридиси.
– Точнее, пожалуйста.
– Семь и девяносто три сотых … девятьсот тридцать четыре тысячных…
– Следующие три цифры, пожалуйста.
– Один, один, четыре.
– Принято, Айвенго. Слушайте внимательно. Пропульки восьмую, девятую и одиннадцатую выставите на пять и восемь десятых. Парус в том же состоянии, что и вчера?
Трое в операторской промолчали.
– Прием?
– Да, – ответила Юридиси.
– К сожалению, сделать ничего нельзя, Айвенго. Нужно чинить. Тросы с одиннадцатого по пятнадцатый необходимо укрепить. Послезавтра они должны быть в полной готовности, иначе по хутеням вы не попадете. Понятно?
Молчание в операторской.
– Я спрашиваю – понятно? – повысил голос Йоганнесбург.
– Понятно, – мрачно сказал Грейви.
– Тормозилки включите в назначенное время. После того, как изменится курс, выйдем на связь, и либо я, либо один из моих коллег, проинструктирует вас по поводу…
Все смолкло.
– А? – осведомился Грейви.
– Что-то происходит, – заметила Кларетт.
Проверили антенны. Антенны стояли на месте в рабочем состоянии.
– Нет связи, – заметила Кларетт, и Юридиси странно на нее посмотрела.
– Грейви, сбегай в соседнее помещение, – попросила она.
Грейви сполз с кресла и потопал вон, и вскоре вернулся с безучастным выражением лица.
– Везде одно и то же, – сообщил он. – Возможно грохнул распределитель. Не знаю.
– А выход в крутилку проверил?
– Да. Там шумно очень.
– А связь?
– Нет. Говорят тебе – нет нигде связи.
– Нужно чинить.
Грейви втиснулся в центральное кресло и затосковал.
– Правильно, – сказала Юридиси. – Нет времени. Сделаем, как нам велели, а потом…
– Тебя кто-то в капитаны назначил? – спросил Грейвз мрачно. – Такое событие. Шампанским, наверно, увлажнили, паштет из гусиной печенки поднесли.
– По необходимости принимаю решения, – сухо ответила Юридиси.
– Почему именно ты?
– Потому что я единственная, кому не все равно.
– Мне тоже не все равно.
– И мне тоже, – заметила Кларетт, ерзая и менструируя в кресло, и ужасно обиделась.
– Вот, вот. Посмотрите друг на друга. Вот поэтому.
– Можно также сходить в перчаточник … – начал
