дело и выигрываешь. Представь, даже я выиграла. Всё, пока. Завтра как раз на учебу первый раз поеду очно. Люблю тебя, все будет хорошо. Вот, заплати по счету пожалуйста, – оставила на столе несколько смятых купюр Карина. – А это, – выудила она из денежной кучи наиболее мятую банкноту, – это тебе от Анатолия, первый экземпляр коллекции бешеного изобилия. Смотри, с корабликом – такие теперь собирай повсюду. Как насобираешь нужное количество, зарядим на полную луну. Обняла.
Оглушенная тишиной, создавшейся после Карининого ухода, Алиса сидела, уткнувшись взглядом в кучи риса на столе. В голове у нее звенело: гранты, альпинизм, администрейшен… А перед глазами мелькали точки.
На секунду ей показалось, что она видит небо, пестрящее звездами, а в центре него зловещий Меркурий, размышляющий, в кого бы ему войти на этот раз. После такой насыщенной и неожиданной беседы тишина была невыносима, и Алиса решила поделиться впечатлениями с другой своей подругой – на этот раз карманной, живущей в телефоне.
– Алиса, ты будешь моим бизнес-партнером?
Ту-дум: Ха, я готова!
– Алиса, а что делать будем?
Ту-дум: Бегать и смеяться!
– Алиса, но я не люблю бегать…
Ту-дум: Тогда давайте торты печь!
– Алиса, это уже лучше.
Ту-дум: Обращайтесь, я же вас насквозь вижу!
– Алиса, а если что-нибудь пойдет не так?
Ту-дум: Все зависит от вас.
Алисе показалось, что в этих сгенерированных искусственным интеллектом ответах она услышала что-то очень важное. Что-то, что она пока не могла расшифровать, но могла объять своим предчувствием, поймать интуицией, зацепиться, выражаясь языком Карины, астрально.
Ее попытки расшифровать информацию, полученную от одноименного голосового помощника, были прерваны другим «ту-дум» – телефонным. Каринка скинула картинку с нарисованной от руки руной: «Это тебе, чтобы пройти конкурс грантов. Нарисуй такую же на листе. Потри между ладоней и положи в правый карман, носи две недели, потом сожги».
«Хорошо, что есть вещи, которые не меняются, – подумала Алиса. – И еще лучше, что что-то в этой жизни все же можно изменить».
4. Алиса убивает пиявок
Алиса очень любила жизнь. И практически так же сильно ее боялась. На шкале экзистенциального позитивизма ее мотало от шопенгауэровской безысходности[11] до безусловной благодати Лейбница.[12] лиса знала, ощущала нутром каждой своей квантовой частицы, что жизнь прекрасна. И при этом ежеминутно находила тонны поводов для самых разнообразных тревог:
«Смогу ли я найти свое призвание?»
«А вдруг призвание, которое я найду, окажется не моим?»
«А вдруг моим, но не призванием?»
«А вдруг призванием, но не до конца?»
«А вдруг оно не принесет мне денег?»
«А вдруг оно не
В XIX веке Артур «депрессивный» Шопенгауэр был популярным лидером мнений в светской тусовке Франкфурта. Мнения его, правда, преимущественно сводились к тому, что жизнь – это боль, да еще и весьма бессмысленная, ведь все мы в конце концов умрем. Тем не менее они были весьма широко распространены не только среди психически нестабильных подростков тех времен, но и среди вполне приличных людей
Куда более позитивный парень, который верил в светлый справедливый божественный замысел, царство благодати, гармонии и справедливости. Может, поэтому, вместо того чтобы жевать сопли бытия на светских раутах, он реализовал себя в самых разных областях наук (математика, философия, история, филология и т. д.), пытался подружить протестантов и католиков и в каждой мировой столице построить по университету.
