Такое я даже в фильмах ужасах не видел. Глаз, щека, нос, губы, рот, подбородок. Я с ужасом смотрел на него. Каждая часть его лица была покрыта вертикальными, горизонтальными или дуговыми рубцами разной длины и глубины. Я уже не мог кричать, страх сковал мое тело и разум. Ко мне медленно приближался человек больше похожий на серийного убийцу. Но больше всего меня поразила не его искаженность, а то, что фонари четко показали мне его нелепо сшитое лицо. И это лицо… Хоть и не сразу разглядел под всеми увечьями, но я точно знал, что это лицо… Лицо маньяка, что так жестоко издевался надо мной, убил дорогого мне человека и отправил меня в иллюзорные миры, где я натерпелся дикого ужаса только смотря на его светящиеся глаза и порванную мантию, бегая и изворачиваясь от заколдованного кинжала, каждый миг думая о смерти. Какой же страх меня охватил, когда я в мыслях снова пережил весь этот ужас и вдруг осознал, что изрезанное лицо этого сумасшедшего заклинателя… Было мое… Лицо. Тот, кто взмахом пальца вызывал несуществующие миры и одной лишь сила слова искажал пространство… был Демиан Гарсия.
Глава 4. Истинное лицо театральной маски
Я колыхнулся, мои ноги спутались, и я грохнулся на землю. Все было будто во сне, мое зрение подводило меня, все начало расплываться перед собой. На расстоянии пары метров от меня неподвижно стоял… Я сам. Глаза молодого паренька вскоре опять начали светиться и мне стало не по себе. Где—то вдалеке послышался звонкий резкий звук разбивающихся фонарных столбов. Один за одним они будто по велению адской силы ударялись об землю и тухли, обрывая провода и испуская всплески искр. Свет быстро угасал. Секунда и вот мрак окутал весь сад. Со всех сторон от меня не было ни лучика света, мир как будто провалился из-под ног. Только его глаза… Мертвые бледные глаза— фонарики поблескивали в полной тишине. Меня не покидал ужас и отвращение от одного вида этих увечий. Одежда была буквально изодрана на лоскутки, они свисали с него, будто завядший цветок и открывали его глубокие кровавые раны. В каких-то частях кожа даже была полностью срезана, в других – сшита толстыми нитями. Но больше всего я всматривался в лицо. Казалось будто этого человека на живую оперировали и не завершили работу. Нельзя было понять мертвый ли он, или еще живой. Кровавые линии шли от лба и до носа, потом расходились крестом вдоль подбородка, губ и доходили до ушей. Сами губы и рот тоже были залиты кровью, я не понимал, как он в таком состоянии двигался и говорил. Мертвое истерзанное лицо молча смотрело на меня, нагоняя все больше и больше волнения. Я крепко вцепился в землю и начал опираться руками, как вдруг сверкающие глаза резко оказались прямо передо мной. Я попытался закричать и отползти, но в ту же секунду мое тело сковали прутья дикой лозы, быстро разраставшейся вокруг меня и обвивающей словно змея. Мое изрезанное лицо сидело напротив меня, опираясь коленом в землю и нервно смеясь,
