раньше-то Громов сказки рассказывал про нашу историю, что жили мы в многобожии и главным у них был Перун. А потом стали князя Владимира, что сейчас святым почитается, соблазнять разными религиями, а он и говорит, что помимо греческой религии я никакой не хочу. Она, мол, самая правильная и я ее славить буду. Вот и стали мы по воле Владимира православными. А Громов, так значит, преставился уже, раз внучка его хоромину его продала? Да как же это может быть, если я здесь всего лишь года обитаю?
– Да давно уже преставился, – подтвердил я, в ВЧК он служил, ордена имеет за службу. А что дальше-то у вас было?
– А что дальше было? А то и было, – как-то нехотя стал говорить мужичок, – думая о чем-то о своем. Стою я в исподнем и в сапогах яловых, а на боку маузер в деревянной кобуре на ремешке висит. Бегут на меня мужички в льняных рубахах, и кто с палкой, а кто с вилами деревянными. Стоой, – кричу я им, – вы так посланца вашего главного бога встречаете? Да как стрельну в воздух, так они и попадали все в страхе. А мне что делать прикажете? Попинал я сапогами зачинщиков, да потом приказал всем идти за мной. Они и пошли. Подошли мы сюда, к лесу и говорю я им, что вот здесь будем строить молельный дом для Перуна нашего. Они только «за». Приехал князек ихний, ему я тоже показал, как маузер стреляет, говорю, что вот помощник мой снова к Перуну побежал, чтобы рать мне прислать для моей защиты и разорения всех, кто мне будет в почестях отказывать. Гляжу, сробел князь-то и говорит, что не надо на него небесную рать присылать, молись только за нас, а уж мы тебя защитой не обделим. Вот так и живу здесь. Как священник. Разные тут церемонии делаю, с волхвами, знахарями ихними, дружбу вожу. Недавно половецкий разъезд приезжал. Парочку половцев я подстрелил метров с пятидесяти. Теперь не появляются, а обо мне слава разнеслась, что я перуновым огнем издалека врагов поражаю. У тебя курить-то есть чего?
– Не курю, бросил, – сказал я, – курение для здоровья вредно.
– А ты сам-то из какого года будешь? – спросил мужик. – Как-то все у тебя не по-нашему.
– Я из 2013 года, – сказал я.
Глава 23
Я не сразу нашел воду и ковшик для того, чтобы принести воды Гудыме. Он очнулся раньше, чем я пришел с водой. Отхлебывая воду из ковшика, он грязно матерился и проклинал всех и вся. Взяв обратно ковшик, сделанный из цельного сучка сосны, причем ручка была искусно вырезана в виде огромного фаллоса, я отхлебнул воды и сам и подумал, что нужно бы обрызнуть и матерящегося мужика, что я и сделал.
– Ты чего брызгаешься, – закричал новоиспеченный волхв, – ты хоть представляешь то, что мы пришли сюда в одна тысяча девятьсот двадцать третьем году, а у вас уже две тысячи тринадцатый год. У меня здесь прошло три года, а у вас там девяносто лет. Куда я нужен там таким? Что там у вас за это время произошло?
– Давай мы об этом потом поговорим, когда ты к этому известию привыкнешь, – предложил я, – а то еще окочуришься, не дай Бог, а как я без тебя буду тут обживаться?
