что она была последней? И эти образы более красочны и свежи, нежели предыдущие?
– Не думал об этом.
– Расскажите, почему вы это сделали?
– Просто хотел, – недоуменно ответил Адек Келлер, будто доктор спросил нечто глупое.
– Хотели убить или совокупиться с ней?
– Сначала убить. Потом удовлетвориться.
– Почему в таком порядке, а не в обратном?
На мгновение арестант смутился, будто прозвучавший вопрос ввел его в ступор. Фон Эбинг понял, что насильник теряется с ответом, потому добавил:
– Вам нравятся мертвые больше, чем живые?
– Я не люблю живых! – тут же фыркнул Келлер.
– Почему? Они вас не возбуждают?
– Мертвые покорны.
«Он не терпит сопротивления» – отметил про себя профессор. – «Возможно, видеть объект вожделения безгранично себе подчиненным, без малейшей возможности противиться, есть его патологическая потребность? В чем ее причина? В насилии над ним со стороны приемного отца? Он ему не сопротивлялся? Поэтому предпочитает смиренность? Или нечто иное?».
– Однако у вас было много женщин, Адек, – аккуратно возразил фон Эбинг. – Живых.
Келлер скривился:
– Было. В начале. Но с каждым днем меня все меньше и меньше тянуло к ним.
– Почему?
– Да я и не знаю. Просто сильное желание, как после голода. Даже сильнее.
– При этом вы отдавали себе отчет, что именно вы делаете?
– А что я делал? – скривился Келлер и пожал плечами. – Только то, что хотел.
Это прозвучало так обыденно, будто он произнес «Добрый день». У него совершенно отсутствуют нравственные чувства, подумал профессор. Никаких социальных ограничений, словно убить и совокупиться с трупом такое же обычное дело, как позавтракать утром.
– Когда вы поняли, что вам недостаточно просто раскапывать могилы и совокупляться с мертвыми? В какой момент произошло это осознание?
Келлер похотливо ухмыльнулся:
– На похоронах. Какая-то вдова военного. Еще молодая. Там была ее дочь. У нее огромная грудь.
Цепи зазвенели – заключенный пошевелил руками. Едва заметная мелкая дрожь возбуждения пробежалась по его гориллоподобному телу.
– Ее звали Лена Нолькен, – кивнул фон Эбинг.
– Наверное. Имя мне не интересно.
– Вы возбудились от их вида? – профессор вспомнил прозвище этого насильника и его фетиш – сосать грудь.
– Да! Внутри все забурлило! Я понял, что хочу ее!
– И решили убить?
– Да.
– Но почему было просто не овладеть ею и оставить жить?
– Вы так и не поняли, – удрученно закивал головой Келлер. – Все, что можно испытать при сношении с живой женщиной ничто в сравнении с полученным наслаждением от владения мертвой!
На лице доктора фон Эбинга не проявилось никаких эмоций,
