тоже придвинулась поближе. Ассантея, наоборот, отступила, с интересом взирая на происходящее… но далеко не ушла.
Места для драки полно – во дворце высоченные потолки и широченные коридоры. Хальтрекарок может гулять по ним в своем истинном облике, так тут просторно. Но Лахджа окинула сожалеющим взглядом картины и статуи – сплошь подлинники, шедевры высокого искусства. Хотя некоторые несут следы реставрации, временной открутки – их уже неоднократно ломали, портили, сжигали…
– Простите… – пробормотала Лахджа.
– Поздно просить прощения! – возмутилась Абхилагаша.
– Я это не вам, а вечным ценностям. Может, выйдем на свежий воздух?
Нагалинара коротко кивнула. Это очень в духе гохерримов – идти в случае чего на дуэльную площадку. Если бы они тузили друг друга где попало, Паргорон постоянно выставлял бы счет собственной армии.
На Абхилагашу Нагалинара не смотрела – держалась отстраненно, с отчужденным видом. В последние годы отношения у них окончательно остыли – а ведь когда-то Нагалинара была одной из «фрейлин» любимой жены, ходила за Абхилагашей хвостом.
И спасение Хальтрекарока огорчило ее как бы не еще сильнее – она в гареме единственная гохерримка и откровенно тяготится своим положением. У нее тогда были все шансы прирезать Абхилагашу и заграбастать самый жирный кусок.
А Лахджа все испортила.
– А все-таки, что случилось? – поинтересовалась Ассантея, отклеившись от стены. – В чем опять провинилась наша общая любимица?
– Ты что, тоже меня не слушала?! – разъярилась Абхилагаша.
– Я слушала, слушала. Внимательно. Но твоих слов было очень много, а смысла в них – очень мало. Можно краткий экскурс для тех, кто только что вернулся?
– Хальтрекарока похитил и собирался съесть адский Князь Тьмы, – коротко изложила Нагалинара. – Лахджа каким-то образом уговорила демолордов за него вступиться.
– Еще одно свидетельство того, что мужчине следует полагаться на братанов, а не на шлюх, – проронила в сторону Лахджа. – Копирайт – Асмодей.
– О-о-о, как это мило… – растянула губы аж до ушей Ассантея. – Какая ты преданная, Лахджа. Не замечала раньше за тобой такой любви к нашему мужу.
– Все познается в сравнении, – перевела на нее взгляд Лахджа. – Мне тяжело было представить на его месте другого господина.
– Действительно, действительно. Подумать страшно, что с тобой бы стало в гареме кого-нибудь вроде Кошленнахтума.
– Кто знает, быть может, он и тебя бы прихватил.
Лахджа и Ассантея обменялись ласковыми улыбками голодных гадюк. От Ассантеи, конечно, не укрылись истинные мотивы Лахджи. Кто-кто, а она сразу сообразила, чего ради та лезла из кожи вон ради Хальтрекарока.
У Лахджи мелко подрагивал хвост. Она почти кожей ощущала напряжение. Чувствовала обращенную к себе ненависть. Смертная под этими взглядами уже дотлевала бы, скукоженная и сгнившая.
– Знаешь,
