хорошим манерам.
В то время каждый день после завтрака и ужина я сразу отправлялась гулять, накручивая круги по двору и прислушиваясь к своим ощущениям. Это было единственное, что я смогла придумать. Такой примитивный способ оказался весьма эффективным. Я постепенно привыкала к новому телу и уже не чувствовала себя как в первые дни после пробуждения, когда у меня ни на что не было сил. Несколько раз мне удалось уговорить Цяохуэй отвести меня на чердак, откуда упала настоящая Жоси. Стоя на верхней ступеньке лестницы, я снова и снова ощущала желание спрыгнуть вниз; может, открыв глаза, я вернусь в современный мир? В глубине души я понимала, что гораздо более вероятен другой вариант: я сломаю ногу или руку, а больше ничего и не изменится. То ужасное зрелище – грузовик, мое бездыханное тело – явно не было иллюзией. На вопрос о том, почему душа Чжан Сяо переместилась в тело этой девочки из прошлого, у меня не было ответа. Все, что мне оставалось, – смириться и отнестись к произошедшему философски.
Цяохуэй прошла со мной один большой круг. Мы обе немного устали, но, к счастью, за декоративной горкой как раз лежал довольно ровный камень, и Цяохуэй, постелив сверху платок, усадила меня на него. Я потянула ее за руку, приглашая сесть рядом. Солнце только-только село; камень был еще теплым, а легкий ветерок обдувал лицо, даря приятную прохладу.
Я слегка задрала голову, разглядывая небо. Оно постепенно темнело, теряя свою яркую синеву, но по-прежнему казалось кристально-прозрачным и таким близким, будто достаточно протянуть руку – и сможешь прикоснуться. Это определенно небо прошлого, подумалось мне, ведь такое чистое небо в Пекине я видела всего один раз, в горах Линшань. Я вспомнила своих родителей, и мне стало горько. Я горевала вовсе не о собственной смерти – мысль о том, что пришлось пережить родителям, хороня собственного ребенка, причиняла мне боль. К счастью, оставался еще мой старший брат. Он с детства был опорой для мамы с папой; то, что он будет рядом с ними, было для меня хоть каким-то утешением.
Голос Цяохуэй выдернул меня из печальных дум:
– Вторая госпожа, вы действительно изменились!
За десять дней я слышала подобные слова от старшей сестры столько раз, что вовсе перестала обращать на них внимание, хотя поначалу они заставляли меня понервничать.
– И что же во мне изменилось? – спросила я, продолжая глядеть в небо.
– Раньше вас никогда не видели такой спокойной! Вы ни секунды не сидели на месте, господин даже звал вас диким жеребенком. До падения вы часто уговаривали хозяйку поменьше заниматься и одеваться поярче. Мы были так рады, что хоть кто-то пытается повлиять на нее, но сейчас… Вы даже не поднимаете эту тему.
Склонив голову набок, я посмотрела на Цяохуэй, но та, встретившись со мной взглядом, тут же опустила голову. Немного подумав, я заявила:
– Сейчас у сестры все крайне благополучно.
– Благополучно? – удивилась Цяохуэй, не поднимая головы. Ее голос слегка дрожал, когда она продолжила: – Прошло уже
