Марат слушать не стал, вышел во двор. Поздоровался с Лехой – бывший одноклассник, теперь сокурсник по медухе. Кивнул Аниське, жаждавшему живописать, как они сегодня вечером стащили из школы классный журнал и уничтожили его на радость одноклассникам. Разглядел среди гостей, сгрудившихся у стола, темный затылок Ритки Хромовой. Все, значит, явились – вся старая компания, сбившаяся еще в младших классах и не развалившаяся даже после того, как старшие позаканчивали школу. Все собрались пожрать и выпить на халяву, и никакого дела им нет до того, что его старший брат завтра уходит в армию на целых два года.
Марат вяло отбрехался от друзей и отошел в сторону, уселся на сложенных у забора бревнах. Октябрьская ночь дышала сыростью и холодом. Темное небо провисло над головой, ни одной звезды не видно было сквозь черную хмарь.
Подошел Руслан, коротко потрепал его по затылку, присел рядом.
– Ну, ты чего разнюнился, братишка? Тебе раскисать сейчас нельзя, я ж на тебя все оставляю. – Он коротко рассмеялся.
Марат знал, что они с братом похожи. Оба рослые, плечистые, обоим от татарской бабки достались острые скулы, твердая линия рта и слегка восточный разрез глаз. Мягко кудрявящимися пепельно-золотистыми волосами и светлыми, меняющими в зависимости от освещения цвет от серого до бледно-зеленого глазами они пошли в русскую мать. Похожие. Только он, Марат, был чуть ниже ростом, крупнее, основательнее – хоть и младше на три года. В фигуре Руслана же чувствовалась легкость и гибкость.
– Ты сразу напиши, как попадешь в часть, – сдержанно буркнул Марат. – А то… бабка волноваться будет.
– А как же, – рассеянно отозвался Руслан.
Марат проследил за направлением его взгляда и убедился, что брат глаз не сводит с Ритки Хромовой, хохотавшей с кем-то за столом. Она откинула голову, и блики от фонаря метались по ее длинной, скульптурно вылепленной, почему-то показавшейся сейчас беззащитной белой шее. В полутьме поблескивали быстрые, кипящие весельем, удивительно светлые, по сравнению с темными волосами, глаза, ровные белые зубы. Вся она была какая-то очень живая, искрящаяся, блестящая, двигалась стремительно и резко, как ртуть.
Руслан никогда особо не поддерживал отношений с его компанией. Ну, ясное дело, для него все они были малявки. Наверное, только Маргарита и вызывала его интерес. Никогда не забывал спросить: «А как там эта ваша, как ее там, Марго? Чего еще отмочила?» Ну это, в общем, и понятно, Ритка – девчонка заметная, лихая, вечная атаманша, предводительница всех дворовых компаний, как чего-нибудь выкинет – потом неделю еще весь город гудит.
– Ты чего? На Ритку, что ли, пялишься? – он подтолкнул брата локтем.
И тот неожиданно смутился:
– Ну че ты сразу – пялишься? Просто смотрю. С лета ее не видел. Совсем взрослая стала.
– Ну прям, взрослая, – хмыкнул Марат. – Шестнадцати нет еще – малява!
А Руслан, не отвечая, вдруг поднялся на ноги и пошел прямо к Хромовой. И, как нарочно, кто-то переставил кассету в магнитофоне, и с заезженной ленты захрипел медляк какой-то, кажется Guns’n’roses.
Марат,
