твердой как камень.
– Ну вот. – Стрелок шагнул вперед, поднимая нож, и Эдди почувствовал вдруг, что, кроме силы, от него действительно исходит жар – обжигающее затхлое дыхание лихорадки.
– Ты левша? – спросил Эдди.
– Нет, – ответил стрелок.
– Боже мой. – Эдди решил, что ему лучше закрыть глаза. Так он и сделал и только услышал, как шелестит разрезаемая лента.
– Готово, – сказал стрелок, отступая. – Теперь давай стягивай, сколько сможешь. Я помогу тебе сзади.
Вежливый стук в дверь сменился ударами кулака. Пассажиры все вышли, подумал Эдди. Никакого тебе больше мистера Славный Парень. Вот паскудство.
– Выходите, приятель! Последний раз прошу вас по-хорошему!
– Дергай! – прорычал стрелок.
Обеими руками Эдди схватился за края разрезанной ленты и дернул ее изо всей силы. Больно, еще как больно! «Хватит скулить, – сказал он себе. – Могло быть и хуже. Хорошо, что у тебя не такая волосатая грудь, как у Генри».
Он посмотрел на себя и увидел поперек груди красную полоску раздраженной кожи шириной дюймов в семь. Он порезался как раз над солнечным сплетением: кровь сочилась из ранки и алой струйкой стекала к пупку. Пакеты с товаром болтались теперь под мышками, как закрепленные сикось-накось седельные сумки.
– О'кей, – раздался за дверью уборной приглушенный голос. – При…
Эдди пропустил окончание фразы из-за внезапного взрыва боли у него на спине: это стрелок бесцеремонно сорвал остатки ленты.
Эдди закусил губу, чтобы не вскрикнуть.
– Надевай рубаху, – сказал стрелок. Лицо его – Эдди думал, что бледнее у живого человека уже не бывает, – теперь стало серым, как старый пепел. В левой руке он держал сорванную ленту (она слиплась в спутанный клубок, и пакетики с белой дрянью смотрелись на ней точно два белых кокона). Потом стрелок бросил ее на песок. Эдди заметил свежую кровь, проступившую сквозь грубую повязку на правой руке стрелка. – Быстрее.
Послышался громкий удар. Теперь в дверь не просто стучали с вежливой просьбой освободить помещение. Эдди заглянул в туалет и увидел, что дверь дрожит. Свет внутри замигал. Они пытаются выломать дверь.
Он подхватил рубашку. Пальцы его стали внезапно какими-то слишком большими и неуклюжими. Левый рукав вывернулся наизнанку. Эдди стал выдергивать его обратно, рука на мгновение застряла, потом он дернул изо всей силы, но без толку.
Ба-бах! Дверь в туалет задрожала опять.
– Боги всевышние, ну почему ты такой неуклюжий?! – простонал стрелок, просунув левую руку в рукав рубашки.
Эдди схватил манжету, а стрелок вытащил рукав. Стрелок подал ему рубаху, как дворецкий подает пальто своему хозяину. Эдди влез в рукава и взялся за нижнюю пуговицу.
– Погоди, – рявкнул стрелок и оторвал еще полосу от своей разодранной рубашки. – Вытри живот!
Эдди, как мог, вытерся. В том месте, где он порезался, так и сочилась кровь. Да, нож был острый. Еще ка�
