Ей нигде не нравится, если там нельзя заказать приличный сайдкар – это ее любимый коктейль, который она готова пить двадцать четыре часа в сутки.
– В следующий раз об этом поговорим, – ответил папа и повесил трубку.
И больше ничего не сказал.
Правильно мама о нем говорит.
Расстояние на шкале от нуля до заданного числа называется… абсолютной величиной… всегда положительное
Понедельник, 29 сентября, О.О.
Сегодня я очень внимательно рассматривала мистера Джанини, чтобы понять, получил ли он от свидания такое же удовольствие, как мама. Вид у него, надо сказать, был вполне довольный. Во время урока, когда мы обсуждали квадратичную формулу (А как же закон распределения? Я только-только начала врубаться, а уже новая тема; неудивительно, что я все время отстаю), он вдруг спросил, не собирается ли кто-нибудь из нас участвовать в осенней школьной постановке «Моей прекрасной леди». А потом вдруг говорит так вдохновенно:
– А знаете, из кого получится прекрасная Элиза Дулитл? Миа, думаю, из тебя!
Я чуть не умерла сразу. Понятно, что мистер Джанини просто хотел выразить мне свою симпатию – он ведь все-таки встречается с моей мамой и все такое. Но тут он вообще со свистом мимо пролетел. Во-первых, прослушивания, конечно, уже были. И даже если бы я в них участвовала (а я бы не участвовала, потому что отстаю по алгебре, вы не забыли, мистер Джанини?), я никогда не получила бы роли, тем более главной. Я не умею петь. Я и говорю-то с трудом.
Главную роль не получила даже Лана Уайнбергер, которая в младшей школе всегда играла главных героинь. Но роль Элизы дали девочке из старших классов, а Лана будет играть служанку, зрительницу на скачках в Аскоте и какую-то шпану в массовке. Лилли – горничная, ее работа – включать и выключать свет между актами.
Я настолько офигела от выступления мистера Джанини, что не смогла выдавить из себя ни слова. Просто сидела и чувствовала, как заливаюсь краской. Может быть, поэтому на большой перемене, когда мы с Лилли проходили мимо моего шкафчика, Лана, которая стояла неподалеку, поджидая Джоша, сказала мне самым мерзким своим тоном:
– А, привет, Амелия.
Никто не называет меня Амелией (кроме бабушки) с детского сада, когда я попросила всех этого не делать.
А когда я наклонилась, чтобы достать деньги из рюкзака, Лана, успевшая глянуть мне за вырез блузки, протянула:
– Какая прелесть! Ты все еще не доросла до лифчика! Ну, пластырем залепить – будет в самый раз!
Наверное, я не выдержала бы и врезала ей как следует (на самом-то деле вряд ли; психоаналитики Московиц считают, что я боюсь конфликтов), но тут ИМЕННО В ЭТОТ САМЫЙ МОМЕНТ подошел Джош Рихтер. Он, конечно, все слышал, но сказал только:
– Можно пройти?
Это он Лилли сказал, потому что она загораживала
