план мести, от которого у Ваньки расширились глаза. Дружок предлагал набить в стул учительницы патефонные иголки.
– Петьша, это же больно. Да и как ты набьёшь, девчонки же увидят и сразу сдадут.
– Ваньша, я всё продумал, завтра мы с тобой дежурные по классу, поэтому придём пораньше, я возьму дома молоток, а ты иголки.
– Какие иголки? Нету у меня ничего, – отнекивался Ваня.
– Не бреши, я видел у тебя старые иголки от патефона, – настаивал Петька.
Действительно, однажды Ваня увидел и попросил эти использованные иголки у секретаря комсомольской ячейки села Миши Селезнёва, который в клубе по выходным заводил для селян чудо того времени: патефон, заработанный комсомольцами в неурочное время на зернотоке местного колхоза.
Иголок было четыре, и они лежали в потёртой коробочке из-под спичек, как редкость, пока ещё не нашедшая применения в мальчишеских делах.
Деваться было некуда, но сомнения и постыдность Петькиного плана заставили вяло сопротивляться:
– А если услышат или увидят? Да и больно же! – с надеждой промямлил Ваня.
Но Петька, воодушевлённый планом мести, ничего не хотел слушать.
– Не дрейфь, Ваньша, придём пораньше. Ты будешь сторожить дверь, чтобы кто-нибудь вдруг не зашёл. Я буду вбивать иголки. Да и уборщица тётя Мотя немного глуховата. Кончики иголок оставлю не очень длинными. Будет больно, но не смертельно, – сказал Петька и злорадно гоготнул.
Козаченко был упрям в своем желании отомстить Анне Сидоровне и смог убедить своего сильно сомневающегося друга.
Утром, войдя в школу, они увидели тётю Мотю, обходящую свои владения с влажной тряпкой:
– Хлопцы, а вы шо ж так рано? – удивлённо спросила она.
– Мы дежурные, нам надо приготовить класс к первому уроку, – сразу же выпалил Петька.
– Вытирайте ноги, а потом проходите, – строго сказала она и как бы про себя добавила, – а я пойду пока крылечко подмету.
Петька чуть не запрыгал от такой удачи, на самом деле он побаивался, что уборщица услышит стук молотка.
Войдя в класс, мальчишки начали поспешно действовать. Ванька быстро прикрыл дверь и на всякий случай воткнул в дверную ручку довольно толстую деревянную указку.
Петька перевернул учительский стул и начал вбивать первую иголку. От волнения руки его тряслись, и он сначала выронил иголку, потом она пошла у него вкось, и несмотря на то, что сиденье было из не очень толстой фанеры, иголка только сделала бугорок, приподняв кончиком слой фанеры. Вторая иголка была вбита нормально, её острый кончик выглядывал миллиметра на три-четыре из сиденья стула. Петька начал уже вбивать третью иголку, но в этот момент входная дверь зашевелилась, и из-за неё донёсся голос тёти Моти:
– Шо вы там стучите? Эй, дежурные. А ну-ка открывайте, кому говорю!
От неожиданности Петька выронил спичечный коробок с оставшейся иголкой. А Ванька прошипел:
