style="font-size:15px;"> Мама. Да, это «милое» создание до сих пор не знает о том, что Яна лежала в больнице, о том, что на нее напали. Яны не было дома две недели! У нее не отвечал мобильник, и мамочка даже ухом не повела, а когда, наконец, дозвонилась до дочери, только попеняла капризным голосом, что та не отвечает на ее звонки, а у нее такая трагедия! Ей срочно нужны десять тысяч.
– Зачем тебе деньги? – сухо поинтересовалась Яна, заранее зная, что не даст.
– Я замуж выхожу! – глупо хихикая, сообщила Лера. – А у Владюшки приличного костюма нет, к тому же у него скоро день рождения, надо подарок купить, все-таки круглая дата, тридцать лет! – Тут Яна очень кстати вспомнила, что, когда ей исполнилось тридцать, мать даже устно ее не поздравила. Забыла.
– Ой, Яночка, ну что ты говоришь? Я поздравила! Ты разве не помнишь? – не стушевалась мамуля. – Я даже заехать к тебе хотела, но ты почему-то запретила, – плаксивым голосом укорила она дочь.
– Угу. Поздравила через два месяца. И даже заехать хотела, за деньгами, – подтвердила Яна. – Ничего не дам, пускай твой мальчик сам себе на костюм зарабатывает, – жестко отрезала она и отключила трубку, не обращая внимания на Лерин скулеж.
К матери она всегда обращалась по имени, лет, наверное, с четырех. Лере казалось, что так она выглядит моложе, и всегда старалась выдать Яну за младшую сестру. От разговоров с матерью настроение девушки неизменно портилось. Вот и сейчас, вместо того чтобы выключить в кабинете свет и отправиться домой, она уселась обратно за стол и просидела так, наверное, с полчаса, угрюмо глядя в стену и бездумно грызя «М&M», дежурный пакетик которого всегда имелся у нее в ящике стола, для борьбы со стрессом и депрессией. Так она сидела, пока в общем зале не погасили верхний свет, и только потом заставила себя надеть пальто и двинуться на выход.
Выйдя из метро у себя на Ленинском проспекте, она зашла в «Пятерочку», купила своей любимой «Краковской» колбасы, свежий батон, свеклы, капусты, банку пряной фасоли в томате и отправилась домой варить борщ с фасолью, потому что суп полезен, и лопать колбасу с чаем, потому что вкусно.
Сразу за «Пятерочкой» возле мусорного контейнера к ней привязалась рыжая худая дворняга с жалостной мордой и наглыми глазами. И пока Яна петляла в лабиринте хрущевских пятиэтажек, пробираясь к своему пятому корпусу, собака так и вертелась возле Яны, то тыкаясь ей в колени, то отбегая в сторонку.
– Не буду я тебя колбасой кормить. Ясно? – урезонивала ее то и дело девушка, но собака к увещеваниям была глуха и продолжала вымогательство.
На улице уже стемнело, но во дворах было оживленно, гуляли на площадках дети, торопились домой трудящиеся, парковались на узких дорожках машины.
– Просто Невский проспект, а не родное захолустье, – ворчала себе под нос Яна, протискиваясь между припаркованным
