не стремишься… то есть, иногда предпочитаешь остаться дома, отдохнуть… Почему же ты говоришь…
Не стоило ничего спрашивать, но любопытство взяло вверх – сделав открытие, Соня не могла не разобраться в нём до конца.
– Я специально старался приходить пореже, – он не сводил с неё глаз.
– Почему?
– По двум причинам. Во-первых, как и сказал, боялся, что ты притянешь меня… больше, чем надо. Во-вторых… когда понял, как ты мне нужна – гордость обуяла. Мне захотелось, чтобы и я стал тебе нужен. Чтобы не навязываться, чтоб ты хоть раз соскучилась и позвала сама. А ты… ты ни разу не позвала. Даже после той ночи. Когда ты была моей. Тот единственный раз. Позавчера.
– Я… я просто… ты же знаешь, смерть Мары… – залепетала Соня.
– Да, я тоже всё этим оправдывал.
– Но я ведь ничего не знала, я думала, ты тоже… то есть, я не это… я просто не задумывалась… Если бы ты сказал…
– Тогда – что? Ты испугалась бы, выскользнула. Мне казалось, это как-то меня защитит… Да и зачем тебя дёргать. Тебе же проще считать меня чёрствым мужланом с примитивными потребностями. Тебе нравится думать, что я… по расчёту. Какой там, к чертям, расчёт! Может, и нельзя было тебя выпускать… Проклятое самолюбие! Вот теперь сиди, кури…
– Женя, что… Что значит «выпускать»? Мы же с тобой собирались… Ты забыл? Или уже передумал?
– Нет. Не передумал. И никогда не передумаю. Но тебе пока не нужны мои… чувства. Я же всё вижу.
– Что – видишь?
– Что ты ещё не любишь меня. Было бы здорово, если и я бы так мог. Вот тебе комфорт и идиллия… полная. Но теперь я хочу другого. Того, что ты избегаешь. И не хочешь мне дать.
– Я… разве я не хочу? Разве ты не видишь, я же стараюсь… Ты очень, очень мне дорог, поверь мне, очень…
Соня произносила эти «очень», как заклинания, пытаясь вдолбить их в собственную башку.
– Вот это меня и тревожит. В последнее время ты так сильно стараешься…
– Ну и что? Почему тревожит?
– Как будто это последняя попытка… Как будто ты боишься – чего-то. Или кого-то.
Он сделал паузу и вдруг произнёс – резко, отрывисто:
– Сонь, у тебя появился другой?
Да, это был удар настоящего профессионала. Как, как он мог догадаться? Моментальный бросок, без подготовки – и она не успела выставить защиту, проконтролировать выражение лица.
Женя избавил её от ответа. Он встал, достал из лежащих на стуле брюк сигареты и зажигалку, и, как был, в одних трусах, отправился на балкон. А Соня, как побитая собака, выползла из кровати, накинула халат и ушла на кухню. Зажигать свет она не стала. Сквозь стекло ей была видна фигура Жени, справа, на балконе – его хорошо освещал уличный фонарь. Закалённый, Женя не боялся холода. Соня смотрела на его обнажённый мощный торс, наблюдала за уверенными, чёткими движениями руки, подносящей ко рту сигарету. Но он ссутулился, навис над перилами, и весь его облик
