разводила руками. Поэтому по размышлении он отправил всех слуг восвояси, чтобы они не видели это безобразие. Джонатан попытался утешить девочку сам, и это было правильное решение. В какой‑то момент у него получилось достучаться до дочери. Она продолжала хныкать, но уже достаточно успокоилась, чтобы сказать:
– Мне всегда будет не хватать его, папочка.
– Знаю. Но ты всё же подумай над моим предложением, я могу привезти тебе любого другого щенка.
– Нет, другой щенок мне не нужен. Он ведь уже не будет Эрном, – уверенно прошептала сквозь слёзы Лиза и прижалась своей нежной щекой к отцовской руке.
Джонатан с любовью погладил девочку по густым светлым волосам. Он понимал её печаль, хотя нисколько не был привязан к собаке. Для него этот пёс был всего лишь животным, способным вызвать улыбку на лице его маленькой дочери – его единственного ребёнка.
– Я знаю, милая. Знаю, – обнимая, попытался утешить он дитя.
– А мама там, на небе, присмотрит за ним?
Джонатан поглядел в невинные заплаканные глаза, голубые словно небесная бирюза, и его сердце сжалось от боли. Дочка была слишком похожа на свою мать Анну. Она росла маленькой копией его жены, а свою жену он любил всей душой и до сих пор с трудом принимал, что она ушла из жизни так рано.
– Разумеется. Наверное, они сейчас вместе вон на том облачке. Уверен, они стоят рядом и смотрят на нас.
– Правда?
– Правда. Минуту назад мне показалось, что я заметил, как Эрн машет нам оттуда хвостом.
Девочка тут же подняла головку к небу, стараясь углядеть тоже самое. Но, конечно, она ничего не увидела.
– Жаль, что они вынуждены прятаться он нас, – тихо вздохнула она.
– Жаль. Но я-то с тобой.
– Ты со мной, – подтвердила Лиза и сжала его руку совсем крепко. – Я люблю тебя больше всех, папочка. Ты один у меня. Мне больше некого любить.
– Ну, не печалься, милая, не надо. К чему, когда я с тобой рядом?
– А ты будешь со мной рядом всегда?
– Пока дышу, я всегда буду рядом с тобой и всегда буду любить тебя.
После этого отец и дочь неспешно пошли по тропинке к дому. Летний полдень не был чрезмерно жарким, а потому отсутствие ветра приносило удовольствие телу. Луг был полон пахучих трав. И всё бы хорошо, насколько оно может быть хорошо в день похорон домашнего любимца, но в голове Джонатана отчего-то беспрерывно крутились гневные мысли о докторе Джеймсе.
О, видел бы этот мерзавец сколь глубоко горе его малышки! Как он мог выдумать такое? Какая она убийца?!
– Ты самая добрая девочка из всех, что я знаю, – серьёзно сказал он Лизе и вдруг закашлялся.
– Тебе плохо?
– Нет, просто в горле запершило.
– Не болей, папа. Я не хочу, чтобы ты болел, как… как Эрн!
Он поглядел на неподдельно встревоженную дочь. Она была сильно напугана. Слишком
