помогла ей убраться.
Как можно сравнивать такие вещи? Вообще – как?!
Вот вчера она завела меня в хозяйственный магазин. Меня там тошнило. Там всякие полочки, тазики, корзинки и клеенки. Новые клеенки пахнут кошачьей мочой. Мама выбрала вешалку-стойку и хотела ее купить.
– Я ни за что не пойду с этой вешалкой по улице! – заявила я.
– Хорошо, тогда возьми вот эту швабру.
– Ни за что. За шваброй и вешалкой ходи без меня.
Ну да, я два часа делала макияж и прическу, подбирала одежду, чтобы позориться с дурацкой вешалкой на улице.
– А я считаю, что ты должна мне помогать, – сказала мама.
– А один человек считал, что люди произошли от дельфинов. И даже доказывал это. И что?
– Какие-то странные у тебя сравнения.
В конце концов мы разошлись. Мама пошла за своими швабрами, а я пошла прогуляться. Мне нужно подумать о многих важных вещах. Точно не о швабрах.
Единорог, по-моему, я тебе говорила, что у меня только одна подруга. Ее зовут Янора. На переменах мы обычно читаем или общаемся. Обсуждаем, что прочитали. На уроках я по привычке рисую или сочиняю стихи. Если меня о чем-то спрашивают, я не могу вспомнить, о чем сейчас говорили. Это все потому, что нам рассказывают скучные вещи, которые мне не пригодятся.
Сегодня на перемене мы с Янорой опять читали. Я принесла ей «451° по Фаренгейту», а она мне «Книжного вора». Мы так увлеклись, что не слышали, как подкрались одноклассники. Они что-то бурчали. Казалось, что к нам подбираются зомби. Я оторвалась от монолога Смерти и попыталась понять, о чем мне говорят. Вдруг что-то важное?
– И чё, хотите казаться лучше других? – спросил один.
– А?
– Хотите быть лучше, чем другие? Выделяетесь? – повторил второй и сплюнул жвачку на пол.
Я усмехнулась и промолчала. Они отошли. Они нас никогда не трогали, просто шептались за нашими спинами. Янора даже головы не подняла, она сейчас обитала возле костра и переживала за идеалы Гая Монтэга.
Что я могу ответить?
Варианты: «Нет, я просто не хочу быть хуже», «Да, я хочу стать лучше», «Я надеюсь, что я уже лучше остальных».
Разве это плохо, когда человек стремится стать лучше?
Я вернулась в ужасную нацистскую Германию, к Лизель Мемингер, чтобы писать красной краской на стене подвала и воровать вместе с ней книжки.
Ну да, мы с Янорой ведем себя ненормально, по меркам одноклассников. Все нормальные люди бегают на переменах и кричат слово «жопа», а те, у кого есть вейп, «парят».
Мы даже на уроках не отвечаем. По теме – неинтересно, а если что-то научно обоснованное скажешь, тут же шепот: «Выпендривается».
У меня дома много книг. Это счастье. У Лизель не было книг. Первая книга, которую она подобрала на пепелище, называлась «Наставления могильщикам».
Дорогой Единорог, у меня никогда не будет мужа. По-моему, это ужасно, когда два совершенно разных человека вынуждены жить вместе. В основном
