которую обсуждали старшие и которую я совсем не поняла. Мы сидели на галерке и тряслись от страха, боясь встретить кого-то из знакомых. Не дождавшись окончания, мы покинули театр, зная, что иначе вернемся домой слишком поздно. Мне пришлось врать, и я так никогда и не созналась, что с радостью бы сделала из-за чувства вины, но тогда проблемы появились бы у моей подруги.
После смерти отца бабушка все реже и реже разрешала мне проводить время с его родственниками, Рузвельтами из Ойстер-Бей, так что с кузенами по папиной стороне я виделась редко. Но пару раз летом я ненадолго ездила в гости к тете Эдит и дяде Теду.
Элис Рузвельт, с которой мы были примерно одного возраста, была настолько утонченной и взрослой, что я относилась к ней с большим трепетом. Она добилась бо́льших успехов в спорте, а у меня было так мало друзей ровесников, что я оказалась в очень невыгодном положении по сравнению с другими молодыми людьми.
Помню первый раз, когда мы пошли поплавать в Ойстер-Бей. Плавать я не умела, и дядя Тед сказал мне спрыгнуть с причала и хотя бы попытаться. Тогда я была настоящей трусихой, но все равно сделала это. Брызги полетели во все стороны, я нырнула и очень испугалась. С тех пор я больше никогда не решалась остаться без почвы под ногами.
Любимым занятием по воскресеньям было ездить к высокому песчаному утесу Купера с пляжем у подножья. Во время прилива вода почти доходила до обрыва. Дядя Тед выстраивал нас в линию, возглавлял нашу компанию, и мы спускались вниз, держась друг за друга, пока кто-нибудь не падал или не начинал так спешить, что цепь разрывалась. В каком-то смысле мы добирались до дна, скатываясь или разбегаясь.
В первый раз я безумно испугалась, но поняла, что все не так плохо, а потом мы долго шли обратно – на каждые два шага вперед приходился один шаг назад.
Я вспоминаю эти прогулки отчасти как большую радость, потому что мне нравилось бегать со всеми от дяди Теда среди стогов сена в сарае и подниматься в оружейную на верхнем этаже дома в Сагаморе, где он читал вслух, главным образом, стихи.
Иногда он брал нас на пикник или в поход и преподавал множество ценных уроков. Например, что поход – отличный способ узнать характер человека. Эгоисты очень быстро проявляли себя тем, что требовали лучшее спальное место или лучшую еду и не хотели выполнять свою часть работы.
Мой брат наслаждался всем этим больше, чем я, ведь он был того же возраста, что и Квентин Рузвельт, и после моего отъезда за границу бабушка разрешила ему чаще навещать дядю Теда и тетю Эдит. Моим поводом пообщаться с семьей Рузвельт были только ежегодные рождественские визиты, когда бабушка разрешала мне провести несколько дней с тетушкой Коринн.
Это был единственный период в году, когда я видела мальчиков своего возраста. Такие вечеринки приносили мне больше боли, чем радости. Все ребята хорошо знали друг друга и часто виделись. Все были лучше знакомы с зимними видами спорта. Я редко каталась с горки и никогда – на коньках, потому что мои
