посмотрела на бледного, полуживого трагика в постели. – Да ты не раскисай до такой степени. Ты же всё дело испортишь. На тебе же лица нет. А тебе, может быть, через минуту играть счастливого влюблённого. Мишка! Ты слышишь меня?
– Да, я слышу, – запредельно отозвался Литиков.
– О-о! – вздохнула-простонала Татьяна. Она поднялась и подошла к кровати, присела рядом с Литиковым. – Ты хочешь, чтобы я поцеловала тебя?
– Да.
– В щёчку?
– Нет. В губки.
– Ну, маленький, где наши губки? Да ты, никак, плачешь. Не плачь. Хочешь, я тебе сказку расскажу?
– Ты поцеловать меня обещала.
– И поцелую, маленькая моя. Где наши губки? А, вот они наши губки на небритой рожице. Ты почему, маленькая моя, не побрился ещё?
– Я не успел.
– Не успел? Ну, ничего. Какие наши годы.
Татьяна нагнулась и поцеловала Литикова.
– А ещё?
– Ну давай ещё раз поцелую. Эй! – Татьяна вновь нагнулась к Литикову и поцеловала его в губы, несколько продолжительней, чем в первый раз. – Ну, маленькая моя, ещё хочешь? Давай ещё раз. А ты будешь умничкой. Да?
– Да, – со вздохом ответил Литиков и попросил: – А можно обнять?
– Обними, маленькая моя.
Татьяна прижалась к Литикову.
– Без халата бы… – провздыхал Литиков, обнимая женщину.
– Нет-нет, как-нибудь в другой раз, – торопливо отвергла его просьбу Татьяна, отстраняясь и прикрывая рукой наглядно проявившиеся бугорки, образовавшиеся в результате неожиданно набухших сосков её грудей. – Давай поцелую тебя в последний раз и будем готовиться к отъезду. Я сама всё соберу, а ты лежи, входи в роль счастливого влюблённого. Хорошо, маленький?
– Хорошо.
Татьяна поцеловала Литикова, погладила его по голове, улыбнулась нежно и ободряюще.
– Будь умничкой.
Когда заявилась Света – а она всё-таки заявилась, – Татьяна встретила её надлежащим образом (открыла дверь, застёгивая пуговицы халата, томная) и искусно «проворонила» момент, как Света вошла в комнату, где тосковал и печалился в постели Татьяны Литиков.
– Ой, туда нельзя! – крикнула «запоздало» Татьяна и поспешила следом за Светой.
Света растерянно разглядывала лежащего на кровати Литикова.
– Это как надо понимать? А, мать? – Света оглянулась на смущённо потупившуюся Татьяну. – В твоей постели лежит мужик и…
– Да перестань ты, что ты, в самом деле! – забормотала Татьяна не без робкого возмущения. – Моралистка, тоже мне, выискалась. Мы с Мишенькой любим друг друга и, если хочешь, нам дела нет до всяких там пересудов. Да, нет дела. И перестань таращить глаза.
– Но ещё сегодня утром на этой кровати сидел… – удивлялась Света.
– Ладно, хватит! – перебила
