открыл дверь своим ключом и вошёл первым. Таня слепо ступила в тёмный коридор, нащупывая перед собой спину Романа.
Свет зажёгся внезапно и ярко. В конце широкого коридора стоял сухощавый лысоватый старик, в вязаном сером кардигане, застёгнутом на все пуговицы. Стоял ровно, навытяжку, будто на плацу или позируя для парадного портрета.
– Отец, вот и мы! – Роман торопливо подошёл к нему, и Тане показалось, его голос будто стал на полтона выше. А старик что-то негромко сказал ему и, отодвинув сына властной ладонью, шагнул вперёд навстречу Тане, по-прежнему стоящей у двери.
– Разувайтесь и проходите в гостиную, – сухо, но достаточно вежливо изрёк отец Романа.
– Спасибо, да, сейчас. – Таня начала расстёгивать туфлю и не видела, каким взглядом одарил её будущий свёкор. В нём было всё: от оценивания, как в магазине, будто смотрел он не на человека, а на тумбочку или письменный стол, до власти сильнейшего над слабейшим. Где-то в конце коридора, в дальнем крыле огромной квартиры загремела кастрюля. Таня посмотрела на Романа, может быть, что-то упало? Но тот равнодушно махнул рукой: «Гуля готовит!»
Гуля… У них что, прислуга есть? Или Гуля – это соседка, и квартира всё-таки коммунальная? Мысли с бешеной скоростью роились у девушки в голове, волнение и непонятная тревога росли. «Да что со мной такое!» – одёрнула себя Таня, никогда раньше не робевшая перед людьми. Списав своё состояние на необычность момента в целом, решила отпустить ситуацию. Отдаться в ходе, как говорят.
В гостиной пахло книжной пылью, деревом и немного полиролью. Длинный прямоугольный стол, кресла с атласной полосатой обивкой вдоль стен и стеллажи, заставленные книгами. Комната была очень большой, больше, чем, в общем-то, нужно человеку, чтобы, допустим, принять гостей, а несуразность её габаритов особенно бросалась с глаза из-за пустоты. Не чопорная аристократическая холодность, но какая-то топорная пустота наполняла это помещение, которое и гостиной-то называть не хотелось.
Таня обвела взглядом стеллажи. Большинство книг – собрания сочинений разных авторов, а также множество папок с подшивками, подписанных канцелярскими чернилами на корешках. Было видно по аккуратной плотности расстановки книг, что доставали их редко, а может, и никогда.
Все молчали. Таня ощущала себя неловко и всё больше сомневалась в самой идее этого знакомства. Такого раннего, непродуманного и не основанного ни на чём, кроме откуда-то взявшейся убеждённости Романа, что ему нужно жениться на Тане.
– Андрей Васильевич, я Таня, – решилась, наконец, девушка, протягивая старику руку.
Тот пожал ей руку, и, наконец, на его губах появилось что-то подобное улыбке. Строго взглянув на сына, старик жестом крупной крепкой ладони скомандовал рассаживаться за столом. Едва сели, в дверях возникла женщина неопределённого возраста с подносом с бокалами и напитком в графине. Таня привстала было, поздоровавшись с ней, женщина ответила, но дальше разговор не продолжился.
