я боюсь. Меня страшит Даагаст.
Щипальщик съест тело, но Даагаст съест душу. Что дороже мне – тело или душа? Даже предатель знает правильный ответ.
12. Щипальщик
Правильно, мой мальчик, ты должен бояться моего повелителя. Я сижу рядом с тобой, я чувствую запах твоего тела, но прикоснуться к тебе я не могу. Не хочу. Страх окутывает тебя на манер фантика, и этот фантик противен мне.
Ты вспоминаешь тех, кого обманул. Хорошенькую женщину с месячным ребёнком на руках, её престарелого отца, пса, что никогда на тебя не лаял, своего бывшего друга, что собирался жениться на женщине и не смог, потому что ты её – их всех – предал. Во сколько они обошлись тебе, Траст? Десять тысяч? Сто?
Они обошлись тебе в одного Даагаста.
13. Траст
Я перестал считать машины, автобусы, поезда, самолёты. Мир был слишком большим для меня ещё неделю назад, теперь он оказался тесен, в нём стало нечем дышать. Остановившись на ночь в каком-то дремучем, а потому не очень дорогом отеле, я проспал часов одиннадцать, не меньше, а проснулся от того, что мне приснилась Лисабет.
Она ничего не говорила. Просто смотрела на меня, лежащего на кровати заброшенного отеля, и молчала. Сына при ней не было.
Я смотрел на неё, как не смотрел никогда. Смотрел не только глазами, но кожей. Мне даже показалось, что я на мгновение проснулся и увидел её воочию, но сон был до того тягуч, что окончательно выпасть из него мне не удалось. Я не мог пошевелиться, не мог вздохнуть, а потом оказалось, что отвести глаза я тоже не могу. Поэтому я только смотрел на Лисабет, а она – на меня, и воздух был душен, а ночь – слишком темна, и когда мне невмоготу стало выносить её взгляд, я беззвучно заорал.
14. Щипальщик
Пока я шёл по пятам Траста Богена, удалось подкрепиться какой-то мелкой мошенницей. Душу её, извивающуюся и кричащую, я отнёс Даагасту.
– Смотри, не упусти этого, – сказал мне мой повелитель.
– Я немедленно возвращаюсь.
И я вернулся. За короткое время моего отсутствия Траст успел поспать, но выспался ли он? Утром он покидал отель с таким выражением смятения на лице, что мне даже стало жаль его.
Нельзя жалеть, вспомнил я слова Даагаста. Прости, мой повелитель, я забыл.
15. Траст
Что я кричал тебе, Лисабет, в том сне? Что я, человек-предатель, обещал тебе, жертве моего предательства? Как ты вообще могла меня слушать?
Я был уверен, что пообещал ей что-то. Я смутно предполагал, что это может быть, но надеялся – последними трусливыми нотками души, – что мне это только кажется. Такой исход невозможен, нет. Если я так поступлю, значит, я пожалел о своём поступке. Но разве я жалел? Нет.
Я стыдился. И с каждым новым городом, с каждым новым транспортом я стыдился всё больше, и сон не шёл у меня из головы, даже и не сон вовсе, а Лисабет – молчащая женщина, которую я поступком своим отнял у Дэвона, – и в какой-то момент я понял, что мне нужно делать.
