не этот сарафан в маках,– вырвалось у него.
Вера оглянулась, вопросительно вскинув брови, а потом прыснула в ладошку.
– Да, Лилия умеет запомниться…
– Прости… Я буду только рад,– смутился Мирон, принял чашку из её рук и оглянулся на дальнюю беседку, в которой отдыхали его пассажиры. Соседние беседки тоже были заняты. По площадке бегали дети, запускали воздушных змеев.– Тебя не хватятся?
– Там стало слишком шумно и… пьяно, а мне хочется побыть рядом с природой… Ну и, может, послушать про ваши горы,– робко пожала плечами она.– Потому что слушать нашего невролога про болезнь Паркинсона и ЛОРа, как лучше вырезать аденоиды, как-то не аппетитно.
Мирон искренне рассмеялся и кивнул на сено:
– Давай прямо здесь?
Вера с удовольствием кивнула, скинула кеды и непринуждённо плюхнулась в сено, подогнув обнажённые ноги под себя.
– М-м, класс! Чувствуешь, как пахнет душица и шалфей?
Мирон свёл брови и честно постарался различить в воздухе необычный запах, но, если бы он точно знал, как пахнут эти травы, может, и согласился бы.
– Могу сказать точно, что аппетитно пахнет мясом,– иронично заключил он и довольно повёл носом над чашкой в руках.– А долго я спал?
– Часов пять, наверное.
– Ничего себе!
– На сене, да на воздухе спится очень сладко, тем более после такого стресса,– улыбнулась Вера и кивнула на его шею, где кожа всё ещё была чувствительной.
– Да уж… Подержи-ка…
Мирон протянул ей чашку, тоже снял обувь, вспушил траву и устроился рядом. Вера разделила пластиковые тарелочки и одноразовые вилки, приподнялась и вынула из кармана шорт упаковку влажных салфеток. Пока она вынимала салфетку, Мирон одёрнул себя на том, что разглядывает красивые колени и лодыжки женщины. А когда посмотрел на неё, смущённо сдвинул брови, потому что та уже открыто смотрела ему в лицо и ждала, когда же он возьмёт салфетку.
– Торможу, наверное, из-за таблеток,– качнул головой он.
– Не беспокойся, всё пройдёт,– улыбнулась она.– Но будешь долго вспоминать: пятна могут сойти только через месяц – другой…
– У тебя уже такое было?– макая жирный кусок шашлыка в красный соус и жадно сглатывая от предвкушения его вкуса на языке, спросил Мирон.
– Да, как-то у бабушки хотела покататься на лошади. Кое-как взобралась на кобылку и свалилась в какой-то куст,– призналась Вера.– Долго в школе называли жирафой: вся в пятнах была, не говоря о веснушках. Хотя я всегда была низкого роста…
– По-моему, очень мило,– с набитым ртом произнёс Мирон, со зверским аппетитом пережёвывая мясо.
– Что называли жирафой?– недоумённо свела брови домиком Вера и замерла.
Он тоже замер, понимая, что забылся от голода и нахлынувшего удовольствия от вкуса сочного мяса и невольно брякнул глупость.
– То есть я… имел в виду твой рост…– тут же исправился он.
Но Вера, похоже, совсем не обиделась, а просто
