мысль, – хитро улыбнулась Соня, и тут дядя Абрам совсем растерялся.
Молчаливое переглядывание между Соней и Глебом красноречиво свидетельствовало о каком-то начинающемся сговоре против него.
– Кажется, мне надо идти, – вздохнул дядя Абрам, притворно взглянув на часы, но Глеб тут же встал в дверях, преграждая ему выход.
– Помогите! – закричал, что есть мочи, дядя Абрам. – Убивают!
– Да, идите, идите, куда вам надо, – на нервной почве у Глеба опять задергался правый глаз, и он освободил для дяди Абрама дверной проем, но дядя Абрам и не думал уходить, он вдруг задумался о том, что отсутствие его сына в квартире очень подозрительно, особенно если учесть, что он сам сообщил ему с матерью, что он с ними окончательно порвал все отношения.
– Куда вы дели Леву?! – спросил прерывистым шепотом дядя Абрам.
– Никуда мы его не дели, он сам ушел, – ответила вместо Глеба Соня.
Дядя Абрам посмотрел ей в глаза и сразу успокоился.
«Все-таки в ней что-то есть, – отметил он про себя, – она как будто кошка ложится на больное место и исцеляет его своим теплом и дыханием. Ее чарующий нежный голос словно проникает через кожу прямо в сердце, а глаза проницают тебя насквозь!»
– Я не хочу жить, – прошептал, глядя ей в глаза, дядя Абрам.
– Сядьте и успокойтесь, – сказала Соня, и дядя Абрам послушно сел к ней на краешек кровати.
– А ты уходи! – скомандовала Соня удивленному Глебу, и тот нехотя вышел из комнаты и закрыл за собою дверь.
– Положите свою голову сюда! – и Соня показала ему свою обнаженную грудь. Дядя Абрам послушно положил ей голову на грудь и закрыл глаза.
Было ощущение, что время остановилось и слышались только удары ее живого сердца, а еще в его уши лилось ее тихое дыхание.
– Ты просто чудо, сказка, – прошептал дядя Абрам, не раскрывая своих глаз. Руки Сони уже настойчиво расстегивали молнию на его брюках.
– Наверное, это большой грех, – прошептал в последний момент дядя Абрам, и тут же обо всем позабыв, с радостным волнением погрузился в нее.
Глеб прижался ухом к ее двери и все слышал.
Он слышал ее стоны и шумное, часто булькающее и свистящее дыхание дяди Абрама, и скрип кроватных пружин матраца, и даже звонкий, очень смачный поцелуй.
«Она уже становится похожей на проститутку, – с грустью подумал Глеб, – неужели ради денег и квартиры легла с ним?! Ну, Лева-то понятно, молодой, но этот же старик! И что он ей даст, и даст ли вообще?!» Глеб уже запутался в собственных мыслях и с досады как ребенок начал грызть ногти.
– Ты чего?! – спросил его удивленный Эскин, только что вошедший в квартиру и сразу увидевший Глеба, грызущего ногти и приложившего ухо к двери.
– Там отец твой нашу Соньку е*аит, – прошептал весь покрасневший до ушей Глеб.
– Ты опять ругаешься матом! – послыша�
