Он вытер выступившую из многострадального носа, который ему сворачивали в течение дня уже трижды, кровь и уставился на Ярика. – Да, – механическим голосом проговорил Митрич. Он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но тут же закрыл его.
– Отлично, значит, твои мозги еще окончательно не растворились в ширеве. Отныне ты забудешь про свой порошок и шприцы. По крайней мере, пока мы не выберемся отсюда. Если нет – я оставляю тебя здесь, можешь дырявить себе вены, пока не сдохнешь. И второе – ты будешь слушать то, что я говорю. Если тебя не устраивают эти два условия, катись в задницу.
– Ты забыл одну деталь, – зашевелил разбитыми губами Митрич. – Это из-за тебя началась заваруха в баре. Если бы ты не вел себя, как гребаный Дон Кихот, мы…
– Заткнись, – перебил его Ярик. – Я достаточно натерпелся от тебя всякого дерьма, поэтому лучше молчи. Или ты забыл, по чьей милости мы отправились в этот круиз?
Митрич угрюмо молчал.
– Значит, да, – удовлетворенно сказал Ярик. – Поехали, – бросил он. – Помоги мне загрузить ее, уже темнеет… И, кстати, Митрич, спасибо.
– За что? – осторожно спросил тот, ожидая подвоха.
– Если бы не твое признание Вале об интимной связи между тобой и ее матерью, от нас осталась бы пара головешек.
14
Закусочная «Аншлаг», принадлежащая ныне почившему Виктору Донину, была полна народу. Такое скопище людей в баре было впервые, и покойный Виктор гордился бы этим, не будь одного маленького уточнения: все посетители были в милицейской форме, а сам хозяин «Аншлага» – мертвее всех мертвых. Его тело уже осмотрел дежурный эксперт, составив акт осмотра и сфотографировав окровавленное тело.
– Грузить можно? – К эксперту подошел молоденький парень с пробивающимся светлым пушком над верхней губой – водитель труповозки.
Эксперт, невысокий, лет шестидесяти мужчина в темно-синем комбинезоне, удовлетворенно кивнул, показывая, что труп мужчины с развороченным животом его уже не интересует. Погода была хорошая, дождь закончился, и фотографии получатся отличные. Насвистывая веселый мотивчик, он прошел внутрь помещения.
Внутри раздавал указания Шипов Андрей, начальник уголовного розыска.
Он был непредсказуем, как погода в мае. У него были железная выдержка и стальные нервы, обходительные манеры и подкупающая своей искренностью белозубая улыбка. Он мог наравне шутить с подчиненными и заразительно смеяться от какого-нибудь пошленького анекдота. Но он также мог с непроницаемым лицом влепить за какой-либо незначительный недочет внеочередное дежурство. Он был без ума от своей работы. Он боготворил ее. Поговаривали, что из-за его фантастической преданности к службе в органах от него ушла жена с двумя ребятишками, но он очень не любил затрагивать эту тему. Он редко выходил из себя, хотя зачастую допускал фамильярность с подчиненными. Однако сейчас, несмотря на его многолетний опыт в розыске, Шипов чувствовал, как внутри него плескалась тихая ярость. Черт, подобного
