за ним дверь. Пронченко и Тоскунов знали, сколько требуется времени, чтобы выяснить, нет ли угрозы жизни охраняемых лиц. Минуты три – четыре.
Однако прошло пять минут, а они всё ожидали появления Таласбаева. Молча и не глядя друг на друга. Минуло ещё полминуты, и чёрные, сросшиеся на переносице брови Пронченко непроизвольно поползли вверх. Повертев головой, он повторно осмотрел двор, но чего-либо примечательного не обнаружил. Вот только бродяги у мусорных контейнеров…
Да, что-то в их внешности заставило Пронченко вновь возвратиться к ним взглядом и посмотреть на них попристальнее. Бичи бичами, бомжи и бомжи натуральные, в грязном рванье и небритые, – не люди, а хлам, отбросы и мусор. Мусор, который принято не замечать, обходить стороной, в случае же крайней необходимости брезгливо отшвырнуть с дороги и забыть.
Пронченко выразительно скривил лицо, а затем обратился к коллеге:
– Если не ошибаюсь, не меньше шести минут настучало.
Тоскунов поморщился.
– Не суетись. Мы же налегке.
– Пока. А обратно?
– Ты же знаешь, что Бай – ярый процессуалист. Ходит и нюхает. Запах не понравился – он во второй раз… Независимо от того, с кем мы прибыли: одни или с шефом.
Пронченко, терзаемый неясного происхождения тревожными сомнениями, возразил:
– И правильно делает. Так положено. Но если он так долго, то значит, как ты сам понимаешь…
– Да ладно тебе, – беспечно перебил его Тоскунов и расслабленно откинулся на спинку кресла. – А может, Оксана уже готова, и он решил её дождаться. Не терпится – считай до десяти, и дверь откроется.
Пронченко, воспользуйся он советом Тоскунова, успел бы и до пятидесяти досчитать, а Таласбаев по-прежнему не объявился. И Пронченко со значением поглядел на Тоскунова.
– Окей, – вздохнул тот и завозился, намереваясь выбраться из джипа.
– Давай я сам, – попытался остановить его Пронченко.
– Сиди! – недовольно буркнул Тоскунов и толкнул Пронченко локтем.
Мрачно глядя себе под ноги, он шёл к подъезду и изощрялся в сквернословии. Один куда-то запропал, второй панику поднял и разохался, как баба. Кудахчет и кудахчет. А ты тут тащись сейчас по жаре чёрт знает куда и зачем. Тоскунов вызвал лифт и скоро уже был на четвёртом этаже. А где этот паршивец Таласбаев? Тоскунов лестницей поднялся на пятый. Не обнаружив там Таласбаева, он снова выругался, теперь уже практически вслух, и побрёл вниз.
На площадке между третьим и четвёртым этажами Тоскунов увидел сидящего на корточках, спиной к нему, человека и торопливо сунул руку за борт пиджака, чтобы быть готовым обнажить ствол.
– Бай? – узнал он коллегу. – Ты какого тут расселся? Ты чего тут ковыряешься?
Таласбаев и в самом деле «ковырялся». Тоскунов выразился достаточно верно. Перед сидящим на корточках Таласбаевым был чёрный полиэтиленовый пакет с мусором, из которого
