довершение всего, стоило ей пошевелиться, и каждый раз кристаллы и стразы на ткани отражали свет, делая ее похожей на какую-то экзотическую, обнаженную, мерцающую богиню, посланную прямо с небес.
Жаль, что душа ее пришла в этот мир прямиком из ада.
– Почему ты так одета? – спросила я, когда она устроилась на пассажирском сиденье.
Только тогда я заметила в нижней части ее живота шрам. Мне хотелось спросить откуда он, но я не хотела показаться грубой или расстроить ее.
Раздражение проскользнуло на красивом лице, когда Бьянка поправила шаль, обвязанную вокруг талии.
– Почему ты так одета?
Я посмотрела на свой фиолетовый кардиган и черную юбку в пол. Ничего плохого в моем наряде не было. На самом деле, это лучшее, что я могла бы надеть, ведь так мои складки не бросались в глаза.
– Что не так с моей одеждой?
– Ничего… если ты собираешься на Хэллоуин в костюме библиотекаря.
– Хэллоуин был вчера, – напомнила я ей.
С раздражением она включила радио и заиграл какой-то рэп о сучках и деньгах.
– Да, и сегодня большая вечеринка в честь Хэллоуина у Кристиана. – Скрестив руки на груди, Бьянка откинулась назад. – Боже, ты словно в танке. Иногда мне кажется, что мы ходим в разные школы.
И правда.
– Я приму это за комплимент, – сказала я, стараясь перекричать музыку.
Кроме того, с какой стати мне было тусоваться с кучей богатых, подлых, фальшивых придурков, которых волновали только такие глупые вещи, как популярность и внешний вид?
По крайней мере, так я повторяла себе, нажимая на газ и направляясь к Кристиану.
Когда мы приехали, вечеринка уже была в самом разгаре, и я почувствовала себя невероятно глупо, поскольку оказалась единственной, кто пришел не в костюме.
– Я возьму что-нибудь выпить, – бросила через плечо Бьянка – которая, очевидно, нарядилась восточной танцовщицей, – прежде чем скрыться в гостиной.
Как я и предполагала, у каждого парня, мимо которого она проходила, начинали течь слюнки. Все оказалось настолько запущено, что некоторые даже бросали своих девушек и шли к столу, заставленному напитками, вместе с ней, хотя точнее было сказать с нами, ведь черта с два я оставлю младшую Ковингтон одну в этой клетке, кишащей львами.
– Держу пари, на кухне есть содовая, – с надеждой предположила я, но она покачала головой.
– Она нам не нужна. – Бьянка взяла красный пластиковый стаканчик из стопки. – Я не пью. Это только для вида.
Я собралась спросить ее, зачем ей делать это, но знакомый голос позади нас весело пробормотал:
– Да это же лучший репетитор в мире.
Лучший репетитор, мать его. До сих пор мы провели только одно занятие, и растяпа уснул посреди него.
Я повернулась лицом к Оукли. На нем был парик с двумя длинными косами, ковбойская шляпа и рубашка с огромным растением в горшке. На груди у него болталась гитара, а в руке,
