Дианка сказала – хозяин.
– Неужели и правда Ефим надумал все переписать Захару?! – переполошилась Мария.
– Только ведь пока завещания нового нет. А по старому завещанию никто не обижен.
– Откуда ты знаешь, что нового нет?
– Нотариус не приезжал.
– Вдруг ты прошляпила его приезд?
– Не могла я прошляпить!
– У меня уверенности в этом нет. Ефим всегда был хитрым. Мог всех обвести вокруг пальца.
Мелихова пожала плечами, давая племяннице понять, что верить или не верить, решать ей.
– Что же делать? – сцепила руки в замок Климова.
– Надо старое завещание сохранить, – уверенно проговорила тетка.
– Ты что же, предлагаешь убить Ефима? – дурным голосом воскликнула Климова.
– Упаси господи! – перепугалась Мелихова.
– Что же делать тогда? – Мария вскочила на ноги и забегала по комнате.
– Думать, Маша, думать, – сказала тетка и, поджав губы, сложила руки на груди.
«Ни дать ни взять Наполеон на пенсии», – подумала, взглянув на нее, племянница.
– Если Ефим все перепишет на Захара, – подлила масла в огонь Мелихова, – то потеряешь не только ты, но и Лопыревы. Да и Федотова тоже.
– Аньке до лампочки! Она за деньгами Ефима не гонится. Живет всю жизнь с мужем, как сыр в масле катается.
– Конечно, чего ей не кататься, муж-то у нее всю жизнь шишкой был.
– Теперь он на пенсии. Но они уж точно не бедствуют.
– Они да. А я горемычная всю жизнь от чужих людей завишу.
– Тетя, не ной! Мне ты родная!
– Тебе-то да. – Ольга Геннадьевна хотела уже сказать племяннице, что та и сама сбоку припека. Но вовремя прикусила язык.
Не догадываясь о мыслях тетки, племянница сказала:
– И к тебе Ефим, как к родной, относится.
– Пока жив, – вздохнула тетка. – А как не станет его?! И Сонечка моя, сиротинушка, без всего останется.
– Что ты плачешься заранее, – нахмурилась Климова, – Соньку твою без содержания Ефим не оставит. Не зверь какой-то.
– Оно так, конечно, – пожевала губами Мелихова, – но ведь Соньку не только поить, кормить, одевать, обувать надо, еще и образование девке надо приличное дать.
– Пусть учится хорошо, – отмахнулась от нее племянница, – и на бюджетное поступит.
– Тебе легко говорить, – упрекнула Климову тетка.
– Да об этом говорить вообще еще рано! Сонька твоя даже в школу еще не пошла. Сколько еще может воды утечь! А ты сейчас уже ноешь!
– Ты, Маша, только о себе думаешь! А я ведь не вечная. Мне уже семьдесят пять скоро.
– Теть Оль, успокойся, – Мария опустилась на диван, – обо всех я думаю, обо всех.
– Дай-то бог, – смиренно проговорила тетка.
Захар тем временем пил на кухне чай с бутербродом, какой он любил с детства, – на большой кусок белого хлеба был намазан толстый слой сливочного
