разве может быть по-другому?».
На западе, над самой водой, мягко светила жемчужно-белая звезда. Эта звезда была видна весь день, всё на одном месте.
Феодора вспоминала, как три года назад они вместе с Феофаном смотрели на другую новую звезду, на юго-востоке. Они любили гулять вечерами по берегу, рука в руке, слушая дыхание воды и ветра.
Феодора рассказывала о красках, какие из них можно смешивать и какой цвет получится, о новом платье, которое сшила дочке, и какую юбку-солнце начала шить себе, о том, что высадила георгины из дома на грядку, о том, что в этом году обязательно нужно починить крышу беседки…
Феофан говорил, что ей нужно беречь глаза, рассказывал о лечебных травах, о том, что они обязательно посадят возле дома перечную мяту, а петрушку нужно будет заготовить осенью вместе с корешками. Он рассказывал о следах, которые в море оставляют разные рыбы, о том, как интересно эти рыбы живут. А потом вдруг останавливался, брал вторую её руку: «Феодора, знаешь, что я сейчас заметил? На этом месте мы с тобой ещё не целовались!»
Она вспоминала, что однажды, ещё до того, как они стали жить вместе, спросила Феофана: «Не боишься? Тебе будет трудно со мной. Про меня говорят, что не от мира сего». А он ответил: «Я знаю, мне рассказали об этом звёзды. Я – рыбак, и умею читать звёзды. И мало чего уже боюсь в этой жизни. А ещё я заметил, что ты запрещаешь себе улыбаться.» И она улыбнулась.
А ещё Феофан сказал: «Да, мне будет трудно с тобой, потому что кажется… Кажется, что стоит мне подумать о чём-то, и ты уже об этом знаешь. Что у меня просто не сможет быть от тебя какой-нибудь тайны, – и тоже улыбнулся, – но я даже этого уже не боюсь».
Честно говоря, Феодора не особо обратила внимание на слова Феофана, те что были сказаны, когда он просто взял её за руку на первой же назначенной встрече. Больше запомнила, что когда он провожал её, худощавый и чуть не на пол головы ниже ростом, то она как будто знала, что за его руку можно держаться смело. А может быть ей просто хотелось, чтобы эта рука больше её не отпускала.
«Феофан, ты обещал, что никогда больше не сделаешь женщине больно!»– хотелось ей кричать сейчас, вглядываясь в темнеющую даль воды.
Солнце погрузилось в море. На серебристой мерцающей дорожке, которая вела от Феодоры к звезде, которую зажёг Ангел, показалась лодка. С каждым взмахом вёсел, с
каждым ударом сердца она приближалась…
***
– И как же теперь я обнимать тебя буду? – сказал Феофан, глядя то на кисти рук, плотно замотанные чистой белой тканью, то на жену. – Ты даже мне бинты приготовить успела, спасибо… И само бы зажило… Я не мог по-другому поступить, Феодора…
– Я знаю, Феофан, – Феодора отвернулась к окну, посмотрела на белую герань, взяла леечку.
– Ты уже поливала ее, и я тоже сегодня поливал, – тихо сказал Феофан. Он долго не решался подойти, взять Феодору за руку, посмотреть в лицо. Боялся снова увидеть в её глазах слёзы. Такие же слёзы, что
