меня, Мартти радостно улыбается и резко тормозит. Жена тыкается ему в спину. Ребятишки с писком сбиваются в кучу. Мартти оборачивается и гневно изливает на них какие-то финские проклятия. Семья испуганно перестраивается в шеренгу. Наведя порядок, мой друг приветствует меня:
– Пока!
– Привет, Мартти, привет!
Финн хлопает себя рукой по лбу:
– Да, конечно. Привет!
– Какими судьбами?
– Как?
– Чего, говорю, здесь делаешь?
– А! Я этот, как его, пред-се-да-тель «Суомийуусто».
– Ты – председатель?
– Ага.
– Свою фирму, что ли, открыл?
– Нет, я здесь как их пред-се-да-тель.
– Может, представитель?
– Ай, да, пред-ста-ви-тель. Конечно.
– Ну, давай-бывай.
И я несусь по холлу к лифту. Два лица южной национальности кидаются мне наперерез.
– Рэкет! – думаю я.
– Мы турецкие моряки, турецкие моряки, – объясняет один из них по-английски. – Скажите, пожалуйста, где здесь можно поесть?
– Бар вон там, – машу я рукой вдоль холла.
– Нет, нет, ради аллаха! – пугается он. – Там только водка и печенье.
– Турецкое печенье, – млеет второй.
– Понимаете, – объясняет первый, – у нас был переход Сингапур – Мурманск. Два месяца одни макароны.
– Я дома повешу жене над кухонной дверью табличку: «Никаких макарон!», – жалится второй.
– Мы нормальные. Я, например, радиоинженер, – продолжает первый. – Скажите, где здесь ресторан?
– На втором этаже, вон через ту дверь.
– Спасибо, спасибо.
Я поднимаюсь на этаж.
– Ах ты, басурманская рожа! – орет дежурная по этажу на съежившегося возле стойки индуса. – Ты что же, гад, телефоны тыришь, да?!
Стоящий рядом с индусом хохляцкого вида морской офицер смущенно переминается с ноги на ногу:
– От же лышенько. Воно ж прыихало авианосэць купляты. У нього ж контракт на тры мильярды долларив. А воно телехвон з кимнаты упэрло. От же лыхо-лышенько.
Я чувствую, что моя голова начинает помаленьку распухать. Когда я стучусь в номер Берта, ощущение такое, как будто я бью себя по лбу киянкой. Кривой от головной боли улыбкой я приветствую норвежского друга.
– Игорь, – говорит Берт с порога, – это невозможно. Завтрак стоит четыре доллара. Так? Вчера утром я отказался от булочки. Я сразу сказал девушке на раздаче, что булочку не буду. И я не взял булочку, понимаешь? Но мне никто не вернул часть денег. Никто. Как ты думаешь, Игорь, сколько она может стоить, эта булочка?
– Я спрошу, я сейчас спрошу, – скулю я и веду несчастного Берта с ежемесячным доходом в пять тысяч долларов на завтрак.
– И сегодня я тоже не хочу булочку, – втолковывает он мне по дороге. – Если я буду так сорить деньгами, то вылечу в
