я как раз здоров, – хмыкаю я. – А вот ты бледная. Присядь.
– Отвали! – рявкает ведьма.
На эмоциях она взмахивает руками и начинает заваливаться назад. Я успеваю перехватить ее за предплечья, не дав упасть, но в этот момент она резко подается вперед и… ее тошнит. Прямо на мою футболку. Я кривлюсь от омерзения и пытаюсь отскочить, но она валится на меня. Тошнота подкатывает к горлу. Это так противно, что мне хочется отшвырнуть девчонку в сторону и уйти отсюда. Но вместо этого я тащу ее в ванную и помогаю присесть рядом с унитазом. Еще и волосы придерживаю, пока ее рвет.
– Камаль! – рявкаю я через несколько секунд. Слуга тут же появляется на пороге ванной и тоже кривится. – Позови Зухру и скажи, чтобы принесла чистую одежду и воду для питья. И пусть уберут в комнате, девушке стало плохо.
– Господин, но где же мы возьмем женскую одежду? – спрашивает он, быстро отводя взгляд от полуголой Нисы.
– У нас мало прислуги женского пола? – я уже выхожу из себя от нерасторопности своего слуги. – Быстро!
Камаль, слегка дернувшись, выбегает из ванной.
Наконец Нису перестает рвать, и она со вздохом упирается локтями в ободок унитаза.
– Уйди, говнюк, – слабо произносит она дрожащим голосом. – Ненавижу всю вашу свору.
Я отпускаю ее волосы и снимаю с себя грязную футболку. Бросив ту на пол, включаю воду в душе. Ниса лениво следит за моими движениями.
– Чем вы меня накачали? Такое ощущение, что я выблевала по кусочкам свой желудок.
– Прекрати выражаться, – цежу раздраженно.
– А что, тебе можно, а мне – нет? Это что за неравенство такое? – ироничным тоном спрашивает она. – Совсем загнали своих женщин, даже смачно выругаться не позволено.
– Давай в душ, феминистка, – поднимаю ее на ноги, взяв за подмышки, но она слабо повисает на моих руках, словно тряпичная кукла. – Соберись, ты же спортсменка. Давай, я не буду тебя мыть, а у Зухры сил на это не хватит.
– Это бабка, которая обещала мне рот с мылом вымыть и сказала, что ваш бог меня накажет?
– Она.
– Эй! – возмущается девчонка, когда я ставлю ее под струи душа. Она пытается увернуться, но я крепко удерживаю ее на месте. – Отвали, сказала! Пусти, придурок!
– Сейчас я воплощу угрозу Зухры в жизнь.
– Ты извращенец! Долбаный извращенец! Выйди, я сама помоюсь.
– Чего ты смущаешься? Ты так по острову разгуливала.
– Там пляж!
– Представь, что и здесь он. Мойся!
– Не буду!
– От тебя несет рвотой.
– От тебя тоже.
– Твоей!
– Один хрен.
Я крепко сжимаю челюсти, находясь в секунде от того, чтобы не треснуть ей по губам за такие выражения. Как в столь юной девочке может поместиться столько грязи? Словно она страдает синдромом Туретта, и брань в ней просто не держится.
Уже
