проходящих посетителей парка с маленькими детьми. Ему стало жутко неудобно. Он стоит с беременной дамой, а какая-то сумасшедшая орёт и выясняет отношения.
– Тебе не стыдно? Посмотри мне в глаза! – Нина вскипала. Её голос постепенно брал высокую ноту. – Видел, как Надя тебе обрадовалась, хотя не видела папу всего несколько часов?
– Давай позже поговорим, – Олег и не собирался говорить ни потом, ни через неделю. Его терзала единственная мысль – смыться и поскорее.
– А ты, – Нина перебросила гнев на Орлову, – как себя чувствуешь?
– Прекрасно, – Галя вновь провела тонкими пальчиками по округлому животу. – Ждём мальчика.
– Да откуда тебе знать, кто у тебя там? Надеюсь, не мальчик и не девочка! – Нина уже не могла контролировать свои чувства. – Это самый настоящий ублюдок, зачатый…
– Заткнись! – Олег схватил жену за руку и сжал с силой. Его покоробило от слова «ублюдок». Никто не имеет право так низко обзывать его ещё неродившегося ребёнка. – Это ты мне ублюдка родила, – шипел он, сжимая пальцы на запястье Нины. – Это от тебя ублюдки рождаются. Думаешь, легко мне смотреть на эту уродину безрукую? Да я с вами во двор выйти не мог, потому что каждый тыкает пальцем и перешёптывается. Я в одной комнате с ней находится не мог, потому что думал, какая же ты эгоистка.
– Я? Я эгоистка? – по щекам Нины потекли слёзы, не от боли, а от жестокой правды.
– Да, ты. – Олег приблизил губы к её уху и ещё жёстче ударил фразой: – ты из родилки её притащила, а меня не спросила, нужен ли мне такой ребёнок. Я четыре года терпел эту… надо было сразу от вас уходить. – сделав два шага назад, Олег приобнял Орлиху за плечи. – Галя мне нормального родит, а ты живи, как знаешь.
И увёл свою возлюбленную, подальше от жены. Нина глотала слёзы, сдерживая себя, чтобы не истерить прилюдно. Этот день она пережила с огромным трудом. Улыбалась дочери, когда та кричала с карусели и призывала посмотреть, как высоко поднялась её кабинка, и Надя как будто видит дом, где они живут, широкую улицу и магазины. Нина делала вид, что слушает рассказы Алёны о её дочери Веронике, которая с горем пополам учится в девятом классе и, кажется, уже собирается выскочить замуж.
– Ой, не знаю, Нин, она такая наглая стала, смотрю на неё и не понимаю, где я её упустила? – Алёна сидела на скамье, в тени старого тополя, и доедала растаявшее мороженое. – Для неё ж старалась. Хочешь юбку, на тебе юбку, туфли – пожалуйста, пальтишко какое – всё ж заграничное. Вчера домой прихожу, а она губы красной помадой накрасила и в таком виде к подружке собралась. Я её в ванную и умыться заставила. Она, знаешь, что мне сказала? Убегу, говорит, из дома, потому что я старомодная и ничего в этой жизни не понимаю.
– Пора домой. Юля, наверное, ждёт. – задумчиво проговорила Нина, уставившись в одну точку.
– А вообще да, – Алёна посмотрела на часы. – У меня завтра генеральная уборка намечена. А ты Нин, тоже чем-нибудь займись. Тебе бы ремонт затеять.
– На ремонт пока денег нет.
– Не
