поговорить. Я Сид Холли.
– В самом деле? А вы, случайно, не родственник… Господи помилуй! Вы тот самый Сид Холли!
– Тот самый.
– Чем могу служить? Хотите кофе? – Он протер глаза. – Миссис Эванс сварит…
– Да не надо, разве что вы сами…
– Нет, не буду. Давайте сразу по делу. – Он взглянул на часы. – Десяти минут вам хватит? А то у меня встреча в Ньюмаркете.
– Да у меня, собственно, никакого особенного дела и нет, – сказал я. – Я просто заехал узнать, как себя чувствуют два жеребца, которые у вас стоят.
– А-а-а! Какие именно?
– Глинер, – сказал я. – И Зингалу.
Мне снова пришлось объяснять, зачем мне это знать и почему, собственно, он должен мне это сообщать, но в конце концов Трейси, как и Том Гарви, пожал плечами и сказал, что можно и рассказать.
– Наверно, мне не следует так говорить, но на вашем месте я бы не советовал своим клиентам приобретать их в долю, – сказал он, приняв как само собой разумеющееся, что это и есть настоящая цель моего приезда. – Возможно, они оба не сумеют покрыть положенное количество кобыл, хотя им всего по четыре года.
– Почему же это?
– Сердце у обоих плохое. Быстро выдыхаются от серьезных физических нагрузок.
– Оба?
– Оба. Потому они и завершили спортивную карьеру в три года. И я так понимаю, что с тех пор стало только хуже.
– А мне вроде бы говорили, что Глинер хромает, – заметил я.
Генри Трейс уныло кивнул:
– У него в последнее время развился артрит. В этом городишке совершенно ничего не скроешь!
На столе оглушительно зазвонил будильник. Генри протянул руку и выключил его:
– Боюсь, мне пора. – Он зевнул. – В это время года я практически сплю не раздеваясь…
Он достал из стола бритву на батарейках и вступил в бой со щетиной.
– Ну что, Сид, у вас все?
– Да, – сказал я. – Спасибо.
Чико захлопнул дверцу машины, и мы поехали в город.
– Проблемы с сердцем, – сказал он.
– Проблемы с сердцем.
– Прямо эпидемия какая-то, а?
– Давай еще расспросим Бразерсмита, ветеринара.
Чико прочел его адрес: ветеринар обитал на Миддлтон-роуд.
– А, знаю это место! Это дом старика Фоллета. Это был наш старый ветеринар, он был еще жив, когда я тут работал.
Чико ухмыльнулся:
– Даже странно представлять тебя сопливым учеником, которого шпыняет главный конюх!
– И руки в цыпках.
– Это делает тебя почти человеком!
В Ньюмаркете я провел пять лет, с шестнадцати до двадцати одного года. Учился ездить верхом, учился соревноваться, учился жить. Мой старый шеф был славный малый, я каждый день видел вблизи его жену, его образ жизни, его манеру вести дела и мало-помалу превращался из уличного пацана
