и усыпанный веснушками нос. Та же подростковая угловатость. Только волосы у неё были аккуратно уложены на затылке, а Элиза любила косы.
– Ваш друг немой? – обратилась девушка к Люсьену.
– Гм, нет, – возразил Габриэль.
– Так вы художник?
– Я… Я поэт. – Ему показалось неуместным портить девушке настроение, называя свою истинную профессию.
– О, как Гийом Аполлинер?
– Как Жан-Батист Мольер!
– Предпочитаете классику?
– Люблю хорошую литературу.
– Это Габриэль Фульк Ленуар, – представил друга Люсьен.
Девушка вскинула тонкую бровь:
– «Фульк»? Какое странное второе имя. Немецкое? Как «фольк» – «народ»?
– Вам виднее, мадемуазель, – ответил Габриэль.
– Это старинное имя его предков, герцогов Анжуйских! Отец Габриэля увлекался историей, вот и выбрал такое имечко для своего отпрыска, – доверительным тоном сообщил Люсьен.
– Я польщена, что сегодня меня будет рисовать потомок герцогов Анжуйских. Кажется, от них начинается ветвь династии Плантагенетов. Английские короли тоже у вас в родственниках?
– В дальних. Настолько дальних, что я давно не считаю себя джентльменом.
– Благородство не в том, кем вы себя считаете, а в том, как вы себя ведёте, мсье Ленуар.
Люсьен сгрёб последние тюбики с красками, валявшиеся на полу, и суетливым жестом пригласил натурщицу проходить.
– Анаис, здесь, за ширмой, можете переодеться. Я приготовил для вас костюм Шахерезады. Вы не возражаете?
– Если мне не придётся рассказывать вам сказки, чтобы сохранить себе жизнь, то не возражаю, – улыбнулась девушка и скрылась за ширмой.
Люсьен отодвинул от стены два сундука и установил перед ними мольберты. Затем наклонился к другу и прошептал:
– Ну, как она тебе?
– Сколько ей лет?
– Семнадцать.
– Как Элизе. Совсем ещё ребёнок.
– Ты её старше не на всю жизнь, а всего на двадцать лет.
– Брось… Я ведь не жених на выданье, а ты не сваха.
Тем временем девушка отодвинула ширму и предстала в роли Шахерезады. Атласные шаровары и расшитый верх изящно подчёркивали естественные изгибы её тела. На шее висели часы, а на голове красовался расшитый искусственным жемчугом тюрбан. Анаис подожгла спичку, задула огонь и, посмотрев в зеркальце над раковиной, подвела чёрным цветом рыжие брови… Художники переглянулись, и Люсьен зааплодировал.
– Вы настоящая правительница Востока, Анаис! Какая грация! Устраивайтесь на кровати. Первая поза будет длиться сорок пять минут.
Приятелям и раньше приходилось вместе рисовать с натуры, но обычно Габриэль к натурщицам был равнодушен. В глазах большинства из них читались усталость и безразличие. Они переодевались и принимали позу, будто слово «искусство» происходило от слова «ремесло».
