если б она вышла замуж за кого-нибудь другого, – сказала она. – Брак с Трэкстоном – чистое несчастье.
Я решил отнести это на счет моего отца, хотя знал – я тоже не подарок.
– Ты и Кэролайн так говорила?
– Думаю, что эти слова слетели с моих уст.
Даже моя мачеха, которая вырастила меня как собственного сына, считала меня монстром. Но разве я мог ее винить? Она знала все обо мне и о том, что я натворил.
– Есть лишь один человек, который ненавидит тебя так сильно, чтобы открыть этот ящик Пандоры из твоего прошлого, – добавила Урсула. – Вот уж кто радовался бы крушению твоего брака…
Я сразу понял, о ком говорит Урсула. Конечно, было немало тех, кто, стоя в сторонке, с удовольствием наблюдали бы, как разваливается на куски моя жизнь, но только один человек охотно приложил бы к этому руку.
Урсулу я проводил до самого дома, хотя он и стоял через дорогу от нашего, а после вернулся к угрюмому созерцанию фотографий на стене своей спальни. А как же мы с Мирей? Неужели не сохранилось ни одного фото, где мы вместе? В наш цифровой век, когда люди старательно фиксируют каждую заурядную трапезу, это кажется невозможным. Но мы с ней повстречались в особенно темный период моей жизни, и эта встреча ничего для меня не изменила – мое падение продолжалось. Еще подростком я начал принимать наркотики вроде кетамина и мидазолама, чтобы заглушить голоса, которые нашептывали мне на ухо разные слова, и стереть страшные картины из памяти. А когда к этой смеси добавился героин, меня затянуло в ад.
«Я полон скрытых страхов», – шептал самый настойчивый из моих голосов.
Я взялся за телефон. Правда, шел уже одиннадцатый час вечера, но доктор Хэвен работала допоздна. На третьем гудке она подняла трубку.
– Извините, что звоню так поздно. Это Тео Арчер, – представился я девичьей фамилией моей матери, которую взял, чтобы сохранить инкогнито. – Мне очень нужно, чтобы вы приняли меня как можно скорее.
– Мы можем поговорить прямо сейчас, если ситуация критическая, – предложила она. – Вы в порядке, Тео?
– Да, все хорошо, – солгал я. Но правда была в том, что я никогда не чувствовал себя спокойно ни в одном доме или отеле, которыми владела моя семья. Этот особняк нам с Каро подарили на свадьбу, но в документах его владельцем до сих пор значился мой отец. Правда, сейчас меня больше беспокоил не он, а другой родственник, вернее, родственница: моя сестра, которая, как я знал, только и подстерегала момент, чтобы воткнуть нож мне в сердце. Когда Урсула сказала, что только один человек на свете мог рассказать Каро о моем прошлом, она имела в виду именно Джульетту. – Но если у вас есть свободное время завтра…
– Можно прийти к одиннадцати, однако у меня будет всего полчаса, – предупредила она.
– Я приду. Спасибо.
В юности я повидал немало психологов и психиатров, к которым ходил по настоянию отца, и быстро понял, что они передают
