вены чуть набухшими жгутами бежали к локтю.
Ей казалось, что она не имеет право тайно, и так пристально разглядывать его руки – сильные и мускулистые в предплечьях, его глаза с подрагивающими во сне черными ресницами. Но она не смогла заставить себя уйти, жадно всматриваясь в четкую линию его чувственных губ. Несмело и невесомо, одними лишь кончиками пальцев прикоснулась к его щеке и провела дрожащей от волнения рукой до виска, касаясь черных прядей его волос.
Он вздрогнул, и Настя сразу отшатнулась, как будто неведомая сила стыда отбросила ее на метр. Влад поднял голову с подушки и опять опустился на нее, встречать новый день не хотелось, но спасительное забытье ушло. Он открыл глаза и, щурясь от солнечного луча, пробившегося из- под неплотно задернутой шторы, наконец, понял, что не один.
– Настя? – голос прозвучал хрипло, как у курильщика со стажем. Он откашлялся, – Я уснул у вас?
Настя хотела что- то сказать, пожелать доброго утра, или что там обычно говорят проснувшемуся человеку, но ничего не приходило на ум. И она только молча кивнула.
Влад встал с кровати, приглаживая взлохмаченные от подушки волосы, как ни странно голова не болела, вчера после кафе, уступая уговорам дяди Толи, он зашел к ним, потому что не хотелось оставаться одному в пустой квартире.
Сидели на кухне, курили, и пили фирменный самогон дяди Толи, вспоминая его маму, помянули и отца, который умер два года назад, в самом начале этой дикой пандемии коронавируса. Его ранняя смерть повлияла на маму, хотя она держалась молодцом, никогда не жаловалась, но Влад знал, что ей отчаянно не хватает отца.
Влад уговорил ее переехать к нему, в Москву, и она несколько месяцев жила в его только что отстроенном новеньком коттедже в Подмосковье. Влад так радовался, что мама и Ксюша, его две самые любимые женщины так быстро нашли общий язык и подружились, будто всю жизнь знали друг друга.
В один из дней, осенью две тысячи двадцатого, они как- то гуляли по Москве вдвоем, и мама сказала ему, что она так рада, потому что у него есть Ксюша, и теперь она за него не переживает, ну разве что чуть- чуть. Влад напрягся тогда, понял, что мама завела разговор не просто так. И он не ошибся, узнав в следующее мгновение, что она приняла решение вернуться в Мариуполь.
Он даже накричал на нее – зачем ей возвращаться туда? И разве ей плохо с ними? Но мама только покачала головой и погладила его по щеке: «Владушка, тебя и Ксюшу я очень люблю, но мне пора домой».
Уже в аэропорту, провожая ее, Влад спросил: «Значит, Мариуполь все- таки победил меня, мама?». Она ласково улыбнулась ему, уголки ее губ дрогнули: «Владушка, мой любимый Владушка, ты уже такой взрослый и у тебя своя жизнь». Они обнялись на прощание, и Влад долго смотрел в огромное окно, пока самолет рейса Москва- Ростов- на- Дону выруливал по взлетной полосе.
Его упрямая мама вернулась в свой Мариуполь, где у нее была ее жизнь: школа, ученики, коллеги, подруга и сестра Валя.
Тетя Валя – она была всего на два года старше мамы, двенадцать
