и орать буду,От счастья с милой в ее щели,
Дано святое место ч-уду
Точно младенцу в колыбели!
Еле дышу в безумном царстве грез,
Обняв любимую, 100 в нее излившись,
Ее ложбину я омыл ручьями слез,
Кидая взор на Бога сквозь затишье!
Я вдруг узнал, что повторяю путь отца,
Когда поехал за Оку к любимой деве,
Господь сменил лишь маску у лица,
Но оставил ту же реку и деревья!
Всего лишь 40 лет назад,
Жена пасечника мне стихи читала,
У отца светился нежный взгляд,
И у реки закат был тоже в страсти алым!
В тени дерев заросшие каналы
Шептали о деяниях царя,
Здесь бродил со мной отец, и величаво
Жена пасечника с нами рядом шла!
Лишь 40 лет прошло, и нет отца,
Но остались те же древние каналы,
И я, храня черты его лица,
В нежной грусти освещен закатом алым!
Роди мне 100 детей или умри! —
Я, обезумев, прошептал любимой,
Мы лежали в пламени зари,
Соединенные пыланием единым!
У милой сумасшедшее воздействие,
Я ей притянут и зажат со всех сторон,
О, вот, она, любовь и благоденствие,
Жизнь превращается с любимый в нежный сон!
Я люблю любимую отчаянно,
Кровать взлетает бурею пружин,
Господь уже исполнил обещание,
Теперь я страстной норки властелин!
Не сдавайся, милый мальчик, обстоятельствам,
Жизнь может бить тебя со всех сторон,
Но любви безумное сиятельство
Всегда нагонит сладкий сон!
Ничто в природе не погибнет,
И мы любимая с тобой
Останемся навеки на картине,
Объединенные безумною судьбой!
Мы для истории всего лишь жалкий факт,
Но отчего тогда я верую в бессмертие,
Не от того ли, что любовный акт
Несет в грядущее эпоху милосердия?
Жизнь не закончится в финале,
И я с тобою не умру,
Я знаю средство от печали,
Входить в волшебную нору!
Ткань любви едва материальна,
Но, тронув лоно, вдруг запомнишь на всю жизнь,
Как бы ни была любая связь банальна, —
Она нас строго устремляет в высь!
Любви безумной ложь всегда страшна
Не тем, что ты другим вдруг сделал больно,
А что в душе твоей волнуясь, тишина
Тебя лишает в жизни своей роли!
Который день уже я прячусь в естестве
Жены или любовницы, – не помню,
И ловлю солнце в трепетной листве,
Вся жизнь написана как сон, но где же сонник?
Бог обнажил меня, и показалась грязь,
Грязь мыслей и души, живого тела,
Вот так, вот, человека губит страсть,
А до праха никому уже нет дела!
Съесть живьем меня любимая смогла,
Но ничего, – я в естестве ее остался,
Дрожали
