под мотоциклы, мебелишки разные, прочее ценное барахло. Все вы оттуда богачами возвращаетесь! Так что подумай, чем своего начальника подмазать, чтобы он на радостях нужную бумажку подписал.
Тому советчику Борис доходчиво объяснил, чем занимался в Германии. Тем не менее, слова про презент невольно запали в его душу: «А может, и в самом деле, если нельзя пробить бюрократическую стену в лоб, стоит попробовать провести под неё хитроумный подкоп».
И снова на помощь пришёл верный Лёня «Одесса». Борису достаточно было лишь мимоходом однажды обмолвиться о неприятном разговоре про взятку и своих сомнениях на этот счёт, как через два дня одетый с европейским шиком Лёня явился в сопровождении двух небритых худосочных мужичков запойного вида, которые принялись заносить в комнату какие-то коробки.
– Нежнее, мальчики, нежнее-е-е! – по-хозяйски командовал грузчиками одессит, помахивая пижонской тросточкой с серебряным набалдашником и ручкой слоновой кости. – Не забывайте, что согласно контракту, цену разбитой посуды я удержу из вашего гонорара.
Оказалось, что Лёня по своим каналам раздобыл страшно дорогой сервиз из саксонского фарфора на 12 персон. Тяжелая, бюргерского вида посуда, похоже, когда-то украшала столовую в «хаусе» какого-то зажиточного фермера или коммерсанта из Баварии или Тюрингии. А может и являлась частью обстановки старинного аристократического замка. Тарелки и супницы были украшены цветными с позолотой пейзажами на сельскую тематику и поражали почти нерукотворной белизной.
Между тем, заметив удивленное беспокойство на лице вышедшей на шум хозяйки дома, «Одесса» доверительно вполголоса сообщил ей:
– Вы не смотрите, Оленька, на бледный вид и розовые уши этих босяков20. Лёня знает, кому доверить ответственное дело. Эти амбалы-сороконожки только на вид малахольные, а в натуре большие мастера по части обращения со стеклянной тарой. Я их арендовал в одном милом гастрономчике, когда мальчики грузили ящики с водкой.
В этот момент один из работяг мрачно заявил пижону в клетчатом жакете, широкополой фетровой американской шляпе и лаковых штиблетах:
– Ты, мужик, мало нам за такую работу назначил. Ящики тяжеленные оказались. Надо бы прибавить.
– Может тебя ещё в ресторан сводить, Сизиф гастрономовский? Сейчас! Айда, два раза!
Но грузчик продолжал стоять на своём. Его тяжёлая нижняя челюсть непрерывно ходила так, будто он собирался разжевать несговорчивого клиента. Работяга даже пригрозил расколотить содержимое одного из ящиков, если наниматель не накинет им сверх обещанного ещё полтину на опохмелку.
На удивительно подвижном хитром лице южанина появилось мудро-усталое выражение глубокого понимания жизни, которое даётся человеку лишь войной и тюрьмой. Несколько шрамов на лбу и щеках Леонида, оставшихся на память о встрече с медведем-шатуном в прифронтовом лесу, придали его словам должную весомость.
– Ты
«Босяк» – грузчик на одесском жаргоне.
