от нарастающего жара, тут, на дне, останется такая же тьма и такой же ледяной холод.
Я установил приборы на грунт, включил акустическую станцию и она принялась вслушиваться в едва различимые колебания, распространяющиеся в водной стихии. В первую очередь это были отголоски ультразвуковых выкриков, которыми биотехи прощупывали пространство во тьме.
Квантовый вычислитель на колбе Марковича собирал данные по крупицам, складывал общую интерференционную картину за длительный промежуток времени, вычислял распространение ультразвука в воде, отражение его от препятствий, соединял это с данными радарных меток. Результатом работы становилась объемная картина расположения, формы и размера объектов, попадающих в зону действия ультразвука, который издавали твари. Грубо говоря, мы видели их сонарами, они сканировали пространство в активном режиме, а мы снимали создаваемую ими волновую картину в пассивном режиме и на большом расстоянии. Вычислительная мощь для этого требовалась колоссальная, но люди вообще на протяжении всей своей истории не стремились экономить ресурсы, когда им что-то сильно приспичит.
Вот это была охота, так охота. Спрятаться, затаиться во тьме, оставаясь неслышимым, невидимым для противника, следить за ним, а потом напасть, неожиданно и мощно. Это вам не из ракетно-бомбовых установок молотить, как бывало во времена Вершинского.
«Есть картинка, – передал я Баку через две минуты, потребовавшихся на обработку данных. – Тебе послойно кинуть, или изометрию?»
«Давай изометрию для начала».
Я передал ему результат вычислений, и мы некоторое время разглядывали получившуюся проекцию. Платформа, как и ожидалось, была совсем молодой, и мышечные полости шахт у нее еще не сформировались до такой степени, чтобы в них могли созреть ракеты. Допускать их созревания было никак нельзя, потому что в двенадцати километрах к северу, вполне в зоне поражения, находилась биологическая станция «Тапрабани». Если платформа ударит по плавучей станции ракетами, мало не покажется. Даже охотникам не всегда в таких случаях хватало мощности противовоздушной обороны, а у гражданских шансов вообще ноль.
Не смотря на юный возраст, платформа сумела сформировать неплохое боевое охранение, состоявшее из вполне зрелых торпед, среди которых даже «ГАТ-120» были сильно не самыми крупными. Создавалось ощущение, что платформа готовится к нападению на портовый объект или на «Тапрабани», потому что для охоты за надводными кораблями торпеды нужны пошустрее и полегче, вроде «Стрелок» или «Сирен». Тут же преобладали внушительные калибры, специально предназначенные для разрушения пирсовых зон и наземных прибрежных строений. Меня поразило другое – общая численность твари в боевом охранении. Их были, без преувеличения, сотни и сотни, столько мне еще видеть не доводилось.
Но одна мина привлекла наше повышенное внимание. С первого взгляда
