были решаться судьбы мира. Русское политическое совещание, в отсутствие признанного российского правительства, должно было стать «суррогатом» национального представительства. Разумеется, речь шла о представительстве антибольшевистской России. В то время великие державы не признавали правительство большевиков, а российские послы, назначенные уже не существующим Временным правительством, по-прежнему сохраняли свой дипломатический статус. Подавляющее большинство сотрудников русских дипломатических миссий тоже не признали большевиков, и тогда нарком по иностранным делам Лев Троцкий объявил всех российских послов уволенными. Однако ни сами послы, ни правительства, при которых они были аккредитованы, не обратили на это никакого внимания.
В состав Русского политического совещания вошли бывший глава Временного правительства князь Г. Е. Львов, российские послы В. А. Маклаков (Париж), Б. А. Бахметев (Вашингтон), М. Н. Гирс (Рим) и некоторые другие, бывшие министры иностранных дел императорской России С. Д. Сазонов и А. П. Извольский, глава Архангельского правительства, старый революционер-народник Н. В. Чайковский и еще ряд видных политиков и дипломатов. При Совещании работали эксперты в военной и экономической областях и, разумеется, в области международного права. Деятельность Русского политического совещания продолжалась до июля 1919 года. Эти представители России к участию в конференции допущены не были. Тем не менее переговоры с ними велись, но в неофициальном порядке, и деятельность Совещания не прошла впустую, хотя большинства поставленных целей оно не достигло, да и не могло достигнуть в отсутствие признанного правительства.
Мы не станем здесь подробно рассматривать историю российской дипломатии в изгнании. Заинтересованного читателя я отсылаю к другим книгам, моим и моих коллег. Это несколько затянувшееся введение позволяет понять контекст, в котором была составлена записка о состоянии Красной армии, а также объяснить, где и при каких обстоятельствах она была обнаружена.
Документы, относящиеся к деятельности Русского политического совещания, оказались в конце концов в крупнейшем собрании материалов по истории России за ее пределами – в архиве Гуверовского института войны, революции и мира при Стэнфордском университете в Калифорнии.
Изучая протоколы заседаний Совещания, я неожиданно обнаружил на полях некоторых из них карандашные, очень похожие, хотя и несколько шаржированные, наброски портретов В. А. Маклакова, Б. А. Бахметева, генерала Н. Н. Головина, Б. В. Савинкова, Н. В. Чайковского. Установить личность «хулиганствующего» автора стоило некоторых усилий, хотя и не слишком больших. Им оказался генерал-майор Борис Владимирович Геруа. Заодно выяснилось, что, кроме замечательных рисунков, он оставил нечто более существенное для истории – записку о состоянии большевистской России, точнее, России под большевиками, в том числе о том, что знал лучше всего, – об армии. Причем свою записку генерал Геруа составил
